Разыскания истины

• См. главу седьмую второй части, § 4.

РАЗЫСКАНИЯ ИСТИНЫ

537

теплоты; точно держась его терминов, мы делаем нелепые выводы, а поставив определение на место определяемого, впадаем в чистую бессмыслицу.

Но если тщательно отличать теплоту от ее причины, то хотя ее самое и нельзя определить, потому что она есть модификация души, о которой мы не имеем ясной идеи, но причину ее определить можно, потому что мы имеем отчетливую идею о движении. Однако мы должны взять в соображение, что теплота в смысле известного движения не всегда вызывает в нас ощущение теплоты. Так, например, вода тепла, потому что частицы ее жидки и находятся в движении и потому что рыбы, по-видимому, находят ее теплою; по крайней мере, она теплее льда, частицы которого находятся в покое;

но вода холодна по отношению к нам, потому что она не обладает таким движением, как частицы нашего тела; то, что имеет меньше движения по сравнению с другим, находится некоторым образом в покое относительно него. Итак, не по отношению к движению фибр нашего тела надо определять причину теплоты или движение, вызывающее ее; надо, по возможности, определять это движение, абсолютно и само по себе; тогда определения, которые мы ему дадим, могут способствовать познанию природы и свойств теплоты.

Я не считаю себя обязанным рассматривать далее философию Аристотеля и раскрывать в высшей степени запутанные и сбивчивые заблуждения этого писателя. Мне кажется, я показал, что он не доказывает своих четырех элементов и определяет их дурно;'что его первичные качества не таковы, какими он их считает; что он не знает природы их; что из них вовсе не образуются все вторичные качества, и наконец, если и согласиться с ним, что все тела состоят из четырех элементов и вторичные качества — из первичных, все-таки вся его система останется бесполезной для разысканий истины, потому что его идеи не настолько ясны, чтобы мы могли соблюдать всегда очевидность в своих умозаключениях.

Если читатель не поверит, что я изложил подлинные воззрения Аристотеля, он может ознакомиться с ними по его книгам «О небе» и «О возникновении и уничтожении», ибо из них именно брал я почти все сказанное о нем. Я ничего не приводил из его восьми книг о физике, так как они представляют собственно логику и содержат одни темные и неопределенные слова; в них он учит тому, как можно говорить о физике, ничего в ней не понимая.

Но Аристотель часто противоречит сам себе, и на некоторых выдержках из его сочинений можно обосновать совершенно разнородные мнения. Поэтому я не сомневаюсь, что, ссылаясь на Аристотеля же, можно доказать воззрения, противоположные тем, которые я приписал ему; за это я не отвечаю. Достаточно, что у меня были книги, которые я цитировал для подтверждения вышесказанного; я даже не нахожу нужным разбирать, принадлежат ли эти книги Аристотелю или нет, испорчены они или нет. Я беру Аристотеля так, как он есть и как обыкновенно принимают его;