|
ибо для этого достаточно лишь немного страдания или удовольствия. Причина этого та, что страдание и удовольствие — вообще все ощущения — находятся в самой душе; они ее модифицируют и гораздо ближе ее затрагивают, чем простые идеи объектов чистого умозрения, которые хотя и присущи духу, но его не затрагивают и не модифицируют заметно.' Таким образом, душа, с одной стороны, очень ограничена, с другой — не может не чувствовать своего страдания и всех других своих ощущений, и они поглощают ее силу, а потому она не может одновременно чувствовать что-нибудь и думать свободно о предметах, которые не могут ощущаться. Жужжание мухи или какой-нибудь иной небольшой шум, если предположить, что он сообщится главной части мозга, благодаря чему душа воспримет его, может, несмотря на все наши усилия, помешать нам рассматривать отвлеченные и весьма возвышенные истины, потому что все абстрактные идеи не модифицируют душу таким образом, каким модифицируют ее все ощущения. ' См. главу седьмую второй части этой книги. 264 НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ IV. Это-то и делает наш разум тупым и беспечным по отношению к величайшим истинам христианской морали, здесь-то и кроется причина того, почему люди без благодати Иисуса Христа познают их лишь умозрительным образом и без пользы. Все знают, что есть Бог, что должно поклоняться и служить Ему; но кто поклоняется и служит Ему без благодати, которая одна заставляет нас находить удовольствие и страдание в этих обязанностях? Лишь очень немногие не замечают ничтожества и непрочности благ земных, большинство даже убеждено, правда, путем абстрактных рассуждений, но все же очень достоверных и очевидных, что они не заслуживают нашего внимания и забот. Но где те, которые презирали бы эти блага на деле и не приложили бы забот и старания своего для приобретения их? Только те, кто чувствует некоторую горечь и некоторое отвращение при обладании ими, или кого благодать сделала чувствительными к духовным благам силою внутренней высшей радости, которую Господь связал с духовными благами, — только те побеждают впечатления чувств и силу вожделения. Одно понимание умом никогда не может нас заставить противостоять, как это мы должны, усилиям вожделения; помимо этого понимания, нужно еще известное сердечное чувство. Познание разума само по себе, если угодно, достаточная благодать, но она нас только осуждает и заставляет познать, что мы слабы, что мы должны прибегать в молитве к Тому, Кто наша сила. Чувство же сердечное — это живая благодать, которая действует. Она трогает нас, проникает и убеждает наше сердце, и без нее никто не подумает от сердца: «Nemo est qui recogitet corde». Все наиболее незыблемые истины нравственности остаются сокрытыми в изгибах и тайниках разума, и все время, пока они остаются там, они бесплодны и лишены силы, потому что душа не находит в них удовольствия. Но удовольствия чувств ближе душе, и так как невозможно не чувствовать и даже не любить своего удовольствия', то невозможно своими собственными силами2 отрешиться от земли и избавиться от чар и иллюзий своих чувств. — 287 —
|