|
как бы ни был он неизвестен в древности, одно употребление 13 Разыскания истины 194 НИКОЛАЙ МАЛЬБРАНШ санкционирует его: мы порицаем те заблуждения, которые эти ученые распространяют и поддерживают по милости своего неточного и неясного языка. В богословии должно любить древность, потому что должно любить истину, а истина находится в древности; всякое любопытство должно прекратиться, раз уже обладаешь истиною. Что же касается философии, то в ней, напротив, должно любить нововведения по той же самой причине, что должно всегда любить истину, исследовать ее и непрестанно размышлять о ней. Если бы мы верили, что Аристотель и Платон непогрешимы, то, быть может, и следовало бы только стараться понять их; но разум не позволяет верить этому. Напротив, разум требует, чтобы мы считали их невежественнее новых философов, потому что в наше время мир старше на две тысячи лет и у него более опыта, чем во времена Аристотеля и Платона, как мы это уже сказали; новые философы могут знать все истины, какие оставили нам древние, и еще найти несколько других. Тем не менее разум требует,, чтобы опять-таки мы не верили на слово новым философам, так же как и древним. Напротив, он требует, чтобы рассматривали со вниманием их мысли и соглашались бы с ними только после того, как мы будем не в состоянии заставить себя сомневаться в их утверждениях, — требует, чтобы мы не преувеличивали излишне ни великого знания изучаемых философов, ни других их умственных качеств. ГЛАВА VI О чрезмерном пристрастии комментаторов к комментируемым ими авторам. Чрезмерное пристрастие к какому-нибудь автору является еще более странным у комментаторов; предпринимая эту работу, столь мало, кажется, саму по себе достойную умного человека, они воображают еще притом, что писатели, комментируемые ими, заслуживают всеобщего восхваления. Они смотрят так же и на самих себя, как на причастных к ним лиц; и в этом убеждении самолюбие играет большую роль. Они ловко воздают щедрые похвалы своим писателям, они окружают их блестящим ореолом, они прославляют их, не зная меры, хорошо понимая, что эта слава отразится и на них самих. Такое восхваление не только возвышает Аристотеля или Платона во мнении многих людей, оно внушает также уважение ко всем тем, которые комментировали их; и комментатор не превозносил бы так своего комментируемого им писателя, если бы не воображал, что он сам как бы окружен тою же славою. Я не утверждаю, однако, чтобы все комментаторы восхваляли своих писателей в надежде самим прославиться; многие, если бы — 225 —
|