Поздний эллинизм

Из многочисленных заимствований Плотина из "Федона" стоит отметить, может быть, еще только картину тамошней земли в противоположность здешней (108 с-114 е), представленную у Плотина в V 8, 3, 27-36; V 8, 4, 43-44; VI 9, 8, 17-19, включая "пеструю сферу" (ПО b), о которой тоже читаем у Плотина в VI 7, 15, 25, и реки Аида (111 d - 114 b), о которых тоже читаем у Плотина (II 9, 6, 13).

Интересно заметить, что знаменитого платоновского изображения смерти Сократа (115 а - 118 а) у Плотина мы не нашли. У Плотина имеется целый трактат IV 7 под названием "О бессмертии души". Изучение этого трактата мало дает для сравнения Плотина с Платоном помимо тех материалов, которые мы сейчас приводили в связи с буквальными и близкими к буквальным заимствованиями Плотина из платоновского "Федона". Основная мысль этого трактата Плотина сводится к тому, что единичное, или частичное, возможно только тогда, когда есть соответствующее общее. Плотин доказывает, что если мы говорим "Иван", то название такого имени имеет смысл только в том случае, если мы тут же примышляем, что Иван есть человек. Если же такой общности не примышляется, то это значит, что Ивана мы не мыслим как человека. Но тогда спрашивается: имеет ли какой-нибудь смысл Ивана называть Иваном и не является ли такое имя просто бессмысленным набором звуков? Также и тело, взятое само по себе и никак не осмысленное, рассыпается на дискретное множество бессмысленных частиц, бесконечно делимых и никак между собой не соотносящихся. Значит, для того чтобы существовало обычное организованное тело, необходим принцип этой организации, что и нужно называть душой тела. Но эта душа тела уже не может рассыпаться на дискретное множество и в основе своей не может быть делимой, хотя и существуют отдельные и частичные проявления этой души. Собственно говоря, это есть мысли всего трактата Плотина IV 7, как равно это есть основная мысль и платоновского "Федона".

Плотин критикует и плюралистический атомизм, поскольку из отдельных атомов нельзя получить понятия души (IV 7, 3, 1-5), и материализм стоиков, поскольку душа в случае своей тождественности с телом так же рассыпалась бы в дискретное множество, как рассыпается и само тело (IV 7, 4). В этом смысле душа есть качественно новое понятие, не сводимое ни на какое количество отдельных частиц, почему Плотин и утверждает, что "душа и логосы не квантитативны" (IV 7, 5, 51). Самое простое чувственное восприятие уже предполагает внечувственное единство, без которого оно тоже рассыпается, рассеивается и перестает быть даже простым восприятием (IV 7, 7). Тем более это относится к мышлению, которое и вовсе не нуждается в теле (IV 7, 8). Все такие объединяющие акты содержатся в теле как "нетелесные силы" (IV 7, 8, 4-6). Кроме этого, ни одно физическое качество не пронизывает другое; а душа пронизывает собою все телесное и уже по одному этому не является просто телом (IV 7, 82-83). Совершенно по-платоновски доказывается, что душа тела вовсе не есть только гармония тела (IV 8, 84). И опять-таки по-платоновски трактуется, что душа относится к телу как эйдос к материи (IV 7, 85, 1-5), потому что материя - это всегда только genesis, то есть просто становление, а не oysia, то есть не устойчивая субстанция (IV 7, 85, 47-50 вслед за Tim. 28 а). Истинное бытие не становится и не погибает, а если оно находится в становлении, то оно вечно в нем возникает как таковое (IV 7, 9). Душа есть бессмертная жизнь; но она не присутствует в жизни так, как присутствует огонь в том теле, которое он согревает, поскольку и огонь и тепло одинаково преходящи (IV 7, 11, 1 - 18). Душа, в отличие от огня и тепла, одинаково преходяща, потому что, познавая вечное, она является принципом для всего временного, которое без него просто рассыпалось бы (IV 7, 12, 1-20). Бессмертная душа поэтому предполагает существование вечного ума, однако такого, который лишен чувственного напора (hormё) и влечения (orexis) (IV 7, 13, 1-19). Души животных и растений тоже бессмертны, конечно, настолько, насколько они причастны к высшему бытию (IV 7, 14, 1-13). Таким образом, и специальный трактат Плотина "О бессмертии души" IV 7 представляет не что иное, как повторение мыслей "Федона" и только кое-где, может быть, их дальнейшее развитие.