|
Об отсутствии физических звуков в такого рода "голосах" читаем также и у Плотина (IV 3, 18, 13-21). Ямвлих (Myst. VII 5, р. 256, 3 - 257, 18) тоже отводит сомнения Порфирия в том, что боги говорят на египетском языке, поскольку дело здесь не в египетском языке, но в смысловой сущности, при наличии которой только и можно судить о значимости божественных имен в тех или других языках. Поэтому Прокл (In Crat. 36, 23-37, 5; также и 35, 24-26) ничего нового не высказывает, когда рассуждает о "смысловой" (noeticos), a не "материально-чувственной" (aistheticos) природе слова. Священные имена, по Проклу (16, 17-19), - не просто случайные символы и не просто психические переживания людей, но то, что сродни обозначаемой ими действительности, и сродни по самой своей природе, являясь существенным достоянием самой этой действительности. Таким образом, согласно по крайней мере всем неоплатоникам, божественные и демонские имена не отделены от самих богов и демонов; и кто ими правильно пользуется в молитве, тот не просто обращается к богам и демонам, но фактически ими становится. Природа божественных имен - магична и обязательно онтологична. Имеется еще другое обстоятельство, которое необходимо иметь в виду при изучении сакральных теорий Ямвлиха и других неоплатоников. Это обстоятельство заключается в том, что имеется такое состояние духа, когда недостаточными оказываются даже эти магические имена. Как гласит теория неоплатоников, единое выше даже самого ума; и потому общение с ним выше даже произнесения магических имен. Это так - высшее общение есть безмолвие{92}. Но античную историю этого безмолвия мы излагать здесь не будем. 2. Символ и судьба Символ есть слияние идеального и материального, а теургия дает возможность при помощи этих символов восходить от материального к идеальному. Но чтобы точно представить себе материальное в чистом виде, нужно отвлечься от разума, то есть от идеального, и подчинить материальное неразумному, или судьбе. Но тогда, значит, при помощи теургии и теургической символики человек освобождается от судьбы. Идеальное есть царство идеи, то есть разума, то есть разумных богов; оно вполне свободно от судьбы. Поэтому символизм в своем конечном итоге есть учение об освобождении человека от судьбы. Конкретнее говоря, освобождение человека от судьбы происходит при помощи его личного демона, который находится не в человеческой душе, но гораздо выше ее. Он - создание самого божества и даже, есть само божество, по крайней мере в отдельных его функциях, В этом смысле астрология никуда не годится, поскольку она вычисляет человеческую судьбу на основании расположения небесных светил, a небесные светила - это божества низшего ранга, и не им принадлежит окончательное управление космосом. Так символизм неизбежно приходит к теории освобождения от судьбы. — 243 —
|