|
И вот в глазах Фуко основная фраза: «Но ведь это же помешанные, sed amentes sunt isti, и я сам показался бы не меньшим сумасбродом (d?mens), если бы перенял хоть какую-то их повадку». Я прерываю цитату не в конце этого абзаца, а на первых словах следующего, которые вписывают только что прочитанные строки в весьма сжато сочлененное риторическое и педагогическое движение. Эти первые слова — Praeclare sane... Что тоже переводится как однако. И это начало абзаца, в котором Декарт рассуждает о том, что он, возможно, все время видит сон, а мир при этом может быть не реальнее этого сна. И он обобщает, гиперболизируя гипотезу сна и сновидения («Допустим, что мы действительно спим...»); эти гипотеза и гипербола послужат ему для развития сомнения, основанного на естественных основаниях (ибо имеется и гиперболический момент этого сомнения), дабы оставить вне его досягаемости только истины вне-чувственного происхождения, в частности математические, каковые истинны независимо от того, «бодрствую я или сплю», и уступают лишь под искусным метафизическим напором Злокозненного Гения. Как же прочитывает этот текст Фуко? Согласно его прочтению, Декарт, встретив здесь безумие наряду (так выражается Фуко) со сновидением и всеми формами чувственных заблуждений, обходится, если так можно выразиться, с ними по-разному. «В экономике сомнения, говорит Фуко, безумие, с одной стороны, и заблуждение, с другой, принципиально не уравновешены...» (Отмечу по ходу дела, что в других местах Фуко часто разоблачает присущее классической эпохе сведение безумия к заблуждению...) Он продолжает: «Декарт не избегает угрозы безумия, как он обходит возможность сна или заблуждения». Фуко устанавливает, таким образом, параллель между двумя следующими ходами: 1 ) тем, которым Декарт показывает, что чувства могут нас обмануть только в отношении «чего-то незначительного» и «далеко отстоящего». Таковыми оказываются пределы заблуждения чувственного происхождения. И в только что прочитанном фрагменте Декарт так и [61] говорит: «Хотя чувства иногда и обманывают нас в отношении чего-то незначительного и далеко отстоящего, все же существует гораздо больше других вещей, не вызывающих никакого сомнения...» Если только ты не безумец, но эту гипотезу Декарт, похоже, в этом же отрывке в принципе исключает; 2) ходом, которым Декарт показывает, что воображение и сновидение не могут создавать простых и универсальных элементов, включаемых ими в собственный состав, вроде, например, «телесной природы вообще и ее протяженности, количества, числа и т. п.», как раз всего того, что происходит не от чувств и образует предмет математики и геометрии, неуязвимых для естественного сомнения. Таким образом, соблазнительно подумать вместе с Фуко, что Декарт хочет отыскать в анализе (я беру это слово в прямом его смысле) сна и чувственности некое ядро, неподвластный сомнению элемент близости и простоты. Именно во сне и в чувственном восприятии я преодолеваю или, как выражается Фуко, «обхожу» сомнение и вновь встаю на почву достоверности. — 54 —
|