Философский тренинг

225

хаки остается еще одна проблема. Предположение о том, что слова и другие знаки в конечном итоге получают значение благодаря соотнесению их с внутренними объектами — идеями, — кажется правдоподобным лишь до тех пор, пока не зададутся вопросом: а как, в свою очередь, эти внутренние объекты получают свои значения?

Допустим, слово «красный» вы связали с мысленным образом красного квадрата. Придали вы благодаря этому значение данному слову?

Нет. Мы уже видели, что доступные образцы — скажем, красный квадрат, нарисованный на карточке, — можно интерпретировать самыми разными способами. Но та же самая труд ность возникает и в отношении мысленных образцов. Сами по себе они ничуть не более осмысленны, чем внешние образцы.

Предположим, например, что вашим мысленным образом является алый квадрат. Должны ли вы тогда применять слово «красный» только к объектам алого цвета? Или к оранжевым объектам тоже? Или, может быть, ваш образец только случайно оказался красным, а на самом деле он представляет квадратность? Не должны ли вы поэтому выбирать только квадратные объекты? И так далее. Ваш мысленный образ не позволяет дать ответ ни на один из этих вопросов.

Ясно, что мы вновь попадаем в круг. До сих пор мы объясняли, каким образом слова и другие знаки получают значение, опираясь на предположение о том, что какие-то знаки — мысленные знаки — уже обладают значением. Поэтому вопрос о том, как первоначально возникают значения, остается открытым.

Движение по кругу

Витгенштейн указал на то, что объяснения, опирающиеся на модель внутреннего процесса, содержат в себе круг. Эта Модель пытается объяснить, каким образом слова и иные общепринятые знаки получают значение, ссылаясь наличные, внутренние объекты, но она вынуждена считать, что эти внут-

226

ренние объекты уже имеют значение. Она пытается также объяснить вашу способность выделять среди внешних объектов «красные» объекты, но предполагает при этом, что вы уже обладаете этой способностью.

Имеются еще два примера круговых объяснений. Когда-то мы пытались ответить на вопрос о том, на чем держится Земля, предполагая, что она покоится на спине огромного животного — слона. Конечно, такое объяснение не раскрывало тайны, ибо затем требовалось объяснить, на чем держится слон. Поэтому мы были вынуждены предполагать наличие другого животного — черепахи, — на которой стоит слон.

Но на чем стоит черепаха? Не обязаны ли мы ввести другое животное, на котором держится черепаха, затем — еще одно, на котором держится первое, и так далее до бесконечности?