|
175 причины и следствия, который приемлем для материалистической философии (т. е. соответствует действительности) и не только не противопоставляется «предшествованию», но, наоборот, соединяется с ним в диалектическую целостность. До кульминационного пункта действия причины (при условии, что степень ее действия на уровне кульминации достаточна для вызывания данного следствия) становление следствия как такового может и не происходить: в это время происходит скрытое количественное накопление причинного воздействия, которое лишь начиная с кульминационного момента переходит в новое качество (следствие). Так, например, только тогда, когда сила давления превысит силы сцепления шара с поверхностью, на которой он находится, шар сдвинется с места. Но когда накопившееся воздействие «израсходовано», то процесс возникновения следствий прекращается: «cessante causa cessat effectus» (с прекращением причины прекращается и ее действие) [1]. Остановимся, в-третьих, на проблеме регулярности повторения следствий после появления той же самой причины. Юм заранее исходит из мнения, что каузальное отношение без регулярности повторения превращается в пустой звук, так как фактически не гарантировано, что оно в будущем будет иметь место. Между тем регулярность повторения вовсе не есть обязательный признак каузальной связи. Регулярность может быть налицо, однако каузальной связи не будет, как, например, в случае постоянного чередования дня и ночи, о чем уже шла речь. При этом характерно то, что люди отнюдь не склонны уверовать в наличие причинно-следственной связи во всех случаях наличия регулярности. Уже индуктивные методы Ф. Бэкона склоняли к ошибочному мнению, что если свойство В появляется у тела в большом числе случаев после появления у данного тела свойства А, то А есть «форма» (а значит, причина), а В— «природа» (т. е. следствие). Однако уже в XVII в. разве лишь дети верили в то, что бой часов, например, есть прямое следствие того, что стрелки на циферблате показывают «12»; в действительности же оба события имеют общую для них причину в соответствующем устройстве часового механизма. 1 См. К. М а р к с и Ф. Э н г е л ь с. Соч., т. 20, стр. 607. 176 Польский философ-марксист Вл. Краевский считает, что, по мнению Ф. Энгельса и В. И. Ленина, «каузальная необходимость» это то же самое, что повторяемость событий В после событий А, у которой нет исключений, «...для Ленина отождествление необходимости с единообразием природы является очевидной вещью» [1]. Краевский согласен с тем, что юмистское отождествление причинности с безысключительной повторяемостью есть феноменалистская ошибка (добавим, что она ведет к операционалистскому отождествлению причинности и вообще закономерности с предсказуемостью), но в то же время сам делает аналогичное феноменалистское отождествление. Дело в том, что «каузальная необходимость» в смысле «неукоснительности» свойственна всякой причинной связи (по крайней мере в макромире) при условии наличия всех условий для действия данной причины, так что в начертанной Краевским схеме и в контексте его рассуждений она совпадает с причинностью. Кроме того, и в плане более широких связей, чем собственно причинность, необходимость, неукоснительность находит в эмпирическом факте отсутствия исключений лишь свое внешнее выражение. — 126 —
|