Ожидание забвение

* * *

Он вспоминал в ней о дне, о ночи, о том, что длилось, что кончило длиться, но не о ней самой.

Он забыл бы, если бы вспомнил.

Он не знал, забывает ли слова теперь он или же неспешно и незаметно забывают сами слова.

Ясное забвение, приятное воспоминание о словах, пройти в них от воспоминания до забвения. В их прозрачности или, за неимением, в их абстрактной бедности он узнавал покорное просветление забвения. Покорное появление в них забвения, покорность, которая требует величайшей покорности.

Мы бы забыли, если бы могли покориться забвению, которым наделяют нас — ежеминутно и по меньшей мере один раз — предназначенные забвению слова.

* * *

Поспешный, вечный шаг.

Они жалуются на вечность; как будто в них жалуется сама вечность. «Чего вы еще хотите?» Они несут в себе странное желание умереть, которое не утолить, умирая.

Забвение, ничего, кроме забвения, образ забвения, образ, преданный ожиданием забвению.

«Ну а теперь, забыты ли мы?» — «Если ты можешь сказать „мы“, мы забыты». — «Нет еще, прошу тебя, еще нет». Безмолвное продвижение, некое замкнутое пространство, где без конца скитается желание.

Он шел впереди, прокладывая ей к себе дорогу, а она — вплотную к нему, смешиваясь с ним в движении, ступая за ним шаг в шаг, только поспешно, вечно.

«У вас будут еще и другие спутники». — «Возможно, но спутницей им буду уже не я». — «Может быть и другая, и, однако, никого другого». — «Кто-то и никто другой».

Он жил в неизбежности мысли, которая не более чем мысль о вечной неизбежности.

* * *

Когда она попросила у него, чужака, то, что дать ей был бы все еще недостаточно близок и кто-либо ей близкий, он понял, что этой своей просьбой она приблизила его к себе больше, чем кого бы то ни было. Почему он сразу же принял подобную близость?

«Вы все еще желаете, чтобы я это сделал?» — «Просьбой, чтобы вы это сделали, я доверила вам и это желание».

Он отказался, но то, от чего он отказался, по-прежнему оставалось перед ним, чуждое его согласию, чтобы быть чуждым его отказу. «Когда у вас появилась эта идея?» — «Когда я понял, что она появилась, она уже давно стала для меня привычной». — «На самом деле вы никогда не должны были так думать; вы думали об этом лишь для того, чтобы отказаться об этом думать». — «Но отказ составлял часть самой мысли».

Он понял: то, что от него требовалось, не сводилось к простому действию, которое, как могло бы показаться, отвечает просьбе, особенно когда она с провоцирующей покорностью ему намекнула: «Это же ведь все-таки легко?» — «Может, и легко, но не осуществимо». На что она нашла ответ чуть позже: «Дело в том, что это можно сделать всего один раз».