|
Но допустим, что мы принимаем положение Канта в полном его объеме, - каково же его применение? Что счастье есть то, чего мы должны желать и так или иначе должны достигать. Ибо если это не так, то что значит тогда положение, что оно не будет нами достигнуто, если мы сделаем его непосредственным объектом наших стремлений? Человек, к которому обратились бы с таким увещанием, мог бы ответить: "Вы говорите, что я не достигну счастья, если сделаю его предметом своих стремлений. Допустим, что я не делаю его объектом своих стремлений; достигну ли я его в таком случае? Если да, то ваше увещание сводится к тому, что я скорей достигну его, если буду действовать не так, как действую, а как-нибудь иначе. Если же нет, то я одинаково буду лишен счастья, буду ли я действовать по своему усмотрению или по вашему указанию, и, следовательно, ничего не выиграю". Пример лучше всего уяснит дело. Представим себе инструктора, который говорит учащемуся в стрельбе: "Милостивей государь, вы не должны направлять свою стрелу прямо в мишень, вы непременно промахнетесь. Вы должны целить значительно выше цели, в таком случае вы, может быть, попадете в мишень". Каков смысл такого совета? Очевидно, тот, что цель заключается в том, чтобы миновать цель, иначе не имело бы никакого смысла замечание, что в цель не попадешь, если будешь прямо в нее целиться, так же как и то, что нужно целиться выше ее, чтобы попасть в нее. То же самое относится и к счастью: замечание, что счастья не найти, если его прямо искать, не имело бы никакого смысла, если бы счастье не было тем или другим путем достижимо. "Нет, в этом есть смысл, - говорят мне. - Точно так же как возможно, что в цель вообще нельзя попасть, ни целясь прямо в нее, ни целясь выше, но что можно попасть во что-нибудь другое, так возможно, что то, что может быть достигнуто немедленно или по прошествии известного времени, вовсе не счастье, но нечто другое, и это другое есть долг." В ответ на это человек может очень основательно возразить: "Что же значит в таком случае утверждение Канта, что человек, который стремится к счастью, не достигает истинного удовлетворения? Всякое счастье состоит из удовлетворения. То "истинное удовлетворение", которое Кант предлагает нам взамен этого, должно представлять род счастья, и, чем истиннее удовлетворение, тем лучшим оно должно быть счастьем, а лучшее должно в общем значить большее. Если это "истинное удовлетворение" не значит большее личное счастье в будущем, если и не в настоящем, в другой жизни, если не в этой, - и если оно не значит большее счастье, заключающееся в доставлении счастья другим, тогда, значит, вы предлагаете мне как цель, к которой я должен стремиться, меньшее счастье вместо большего, и я отказываюсь от него". — 110 —
|