Онтология лжи

Одна из миниатюр М. Жванецкого может служить сюжетиком подобного разговора ни о чем, или «вообще разговора». Двое участников беседы (обозначим их Л-1 и Л-2) договариваются, к какому сроку нужно сделать чертежи. Имитируются все признаки предметной беседы: момент несогласия, попытка убедить и даже некоторая горячность.

Л-1: Сделаю к пятому числу.

Л-2: Надо к четвертому.

Л-1: К пятому!

Л-2: К четвертому!

Л-1: Ну ладно, к четвертому.

Л-2: Ну ладно, к пятому.

Л-1 (про себя): Ни черта я ему не сделаю.

Л-2 (про себя): А мне это и не надо.[51]

Иллюстрация хороша тем, что в ней выдержана максимальная общность ситуации — симметричность взаимного невостребования. На тысячу данных всуе обещаний приходится минимум столько же полученных всуе обещаний. При этом обмен обманом не замедляет своего круговорота, поскольку срабатывает правило «А мне это и не надо». Когда же некоторые обещания выборочно востребуются, то давший их «неожиданно», но неизменно (можно сказать, неожиданно-неизменно) оказывается захваченным врасплох. Он захвачен и пойман с помощью загадочного приема, представляющего собой высокоадаптивную стратегию в том мире, где доминирует коммуникация выдумками. Прием называется «ловлю на слове».

4

«Ловлю на слове» — это односторонний, разовый механизм повышения ранга беседы. Во время коммуникации выдумками, т. е. обычной пустой болтовни, когда собеседники мирно потчуют друг друга какими-либо химерами, имеющими форму факта, «вешают лапшу на уши» друг другу, один из собеседников вместо очередного «стряхивания с ушей» того или иного химерического продукта коммуникации, вдруг фиксирует его, произнося нередко и сам пароль: «Ловлю на слове», т.е. «Ловлю на лжи!». Торжествуя, что удалось «схватить за язык» собеседника, он восклицает: «Так Вы творите, у Вас есть знакомые в регистратуре (в институте, в отделе, в казенном доме и т. п.)? Если бы Вы знали, как мне это кстати! Я давно ищу человека, который мог бы мне помочь, так что Вас мне сам Бог послал». Или: «Ты не знаешь, как избавиться от этой тяжелой обязанности? Слушай, уступи ее мне — мне как раз нечем заняться».

Мы видим, как неуютно чувствует себя пойманный на слове собеседник. Но одновременно мы понимаем, что торжество в связи с обманом обманщика, попытка заставить его выполнить сказанное неуместны. Поэтому мы не отдаем своих симпатий ловкому разоблачителю лжи.

Дело в том, что разоблачитель, осуществляя стратегию ловли на слове, нарушает некие неписаные правила игры, провокационно вменяя в вину сознанию основы его собственного устройства. Сознание так устроено, что фоновый уровень его работы представляет собой непрерывное порождение химер и фальсификатов. Манифестацию фонового уровня можно сдерживать, повинуясь репрессивной практике истины. Можно сдерживать ее, прилагая усилия, здесь и сейчас, но невозможно репрессировать естественность стихийной импровизации мысли вообще.[52]