|
Когда «выдох» сменяется «вдохом» и в мире происходит постепенное истощение творческих сил, тогда все структуры, лишаясь динамики и формы, начинают утрачивать сущность и оседать в прежний дотворческий бульон «тоху-боху». Человек остается единственным, кто способен взять на себя гарантию существования сущего, и ему предстоит успеть дать сущему другие основания; в соответствии с афоризмом Н. Федорова, «заменить даровое трудовым». Вместо естественного порядка вещей человеку следует назначить искусственный, поддельный (или «разумный», если это приятнее звучит). Для этого ему необходимо подменить основание у следствий, оставив в неприкосновенности связку «если — то», импликацию. И здесь впервые одно из положений логики, которое порой казалось странным и даже бессмысленным, — «Из лжи следует все, что угодно, в том числе и истина» (т. е. импликация вида «Л -> И» истинна) — получает вполне определенный очень важный смысл. Обычно данное положение логики, усмотренное Аристотелем, поясняется какими-нибудь невразумительными иллюстрациями, типа «если у кентавра два хвоста, то дважды два четыре». Между тем подлинный его смысл заключается в том, что если мы уже имеем истинное следствие, то возможна (допустима) замена его основания. (Кстати, это фундаментальное правило материальной импликации содержится и в приемах науки — в моделировании, например...) С началом отлива, убыли энтелехии в наличном разнообразии форм Бытия уже появились пустоты. Туда прежде всего и должен устремить свою энергию человек. Постепенно перемещая на свои плечи свод Бытия, он должен пересоздать мир, не давая ему рухнуть, по образу и подобию мира Божьего (желательно), но по иным причинам — он должен перепричинить сущее и перейти от импликации вида «И -> И» к импликации вида «Л -> И» Заметим теперь, что основная онтологическая проблема, «кто и как унаследует Царство Божие?», дана человеку в форме свободного, непредустановленного выбора. Разгорится человек — Искра Божия, «вдохнутая душа» — до способности самостоятельно держать мир сей, продиктовать миру свой закон и распространить его суверенитет до границ рукотворного космоса или в общем возвратном потоке эманации вернется вместе с другими структурами в дотворческий бульон «тоху-боху»? Можно рассматривать Ветхий и Новый заветы как два пути человека, или два Замысла о человеке. Ветхий завет, теоретический («бого-вещественный») — это Завет, заключенный с «другом Божиим» Авраамом, его единственным наследником Исааком и получившим обманом богоизбранность и первородство Иаковом, Завет перехвата человеком управления и ответственности за оставляемое. И Новый завет, тео-логический («бого-словный») — это Завет возвращения человека к Богу с покиданием мира сего, агонизирующего в Армагеддоне, в состоянии окончательной брошенности и полной десубстанциализации. Новый завет — своего рода «запасной выход», некий Аварийный План, предусматривающий поглощение рассыпанных фрагментов человеческого духа, подобно тому как Солнце выбрасывает и вновь поглощает свои протуберанцы. Оба «допущенные свыше» пути имеют своих пророков. Но именно первый, ничем не гарантированный путь, путь Лжеца, путь духовного невозвращенства к дотворческому состоянию подобает человеку. Ибо кто такой, в конце концов, человек? Это тот, кто, повернувшись вослед божественному отливу, может сказать: «Я остаюсь!». И вместо привычного напутствия «С Богом!» услышать никогда ранее не слыханное: «Без Меня!» — как последний отзвук творящих глаголов. — 31 —
|