|
Нельзя миновать здесь небольшой рассказ "Сон смешного человека", не попавший в качестве эпизода ни в один из романов Достоевского и нашедший себе приют на страницах "Дневника писателя". Рассказ, почти никому не известный, как и другой, непосредственно с ним связанный и тоже появившийся на страницах "Дневника писателя", рассказ "Кроткая". Оба рассказа написаны так же вдохновенно и с тем же подъемом, как и "Записки из подполья", "исповедь" Ипполита и другие многочисленные шедевры, которыми, точно бесценными алмазами, сверкает художественный венец Достоевского. "Сон смешного человека" является продолжением за полгода до того написанного рассказа "Кроткая". Этот последний Достоевский нашел нужным, как и "Записки из подполья", оправдать в "примечании". И точно, он нуждается в оправдании, хотя и не может быть оправдан теми соображениями, которые приводит Достоевский. Вот вкратце его содержание. Герой, отставной офицер, человек безмерно и несправедливо обиженный в прошлом, как и все "истинные" герои Достоевского. Обиженный не так, как князь Мышкин - эпилепсией и т. п., а обиженный так, что ничего за душой не осталось, кроме "идеи", воплотившейся в ссудной кассе. И вот он встречается и женится на девушке - она-то и есть кроткая, - первом существе, которое он полюбил от всей души. До того полюбил, что готов с ней даже своей "идеей" поделиться. И уже собрался делиться, но на день, на час задержался: все проверял себя, ее. Но в этот же день доведенная до отчаяния женщина выбрасывается с иконой в руках из окна и разбивается насмерть. Хорошо придумано: такой человек подготовлен к "вопросам". Послушайте их в передаче самого Достоевского. "Что мне теперь ваши законы? К чему ваши обычаи, ваша вера? Пусть судит меня ваш судья, пусть приведут меня в суд, ваш гласный суд, и я скажу, что не признаю ничего. Судья крикнет: "молчите, офицер". А я закричу ему: где у тебя такая сила, чтоб я послушался? Зачем мрачная косность разбила то, что всего дороже. Я отделяюсь. О, мне все равно!.. Косность! О, природа! Люди на земле одни - вот беда! "Есть ли в поле жив человек?", - кричит русский богатырь. - Кричу и я, не богатырь, и никто не откликается... Все мертво и всюду мертвецы. Одни только люди, а кругом них - молчание". Таким вопросом кончается рассказ. Нет такой силы у "судьи", которая заставила бы офицера, содержателя ссудной кассы, послушаться его... Продолжение "Кроткой" - "Сон смешного человека" знакомит нас с "психологией" человека, которому "все равно". Скажут, что и знакомить тут нечего и что никакой "психологии" у человека, которому все равно, быть не может. Но, как значится у Достоевского в подзаголовке, "Сон смешного человека" - "фантастический рассказ". А сущность фантастического ведь и состоит в самых неожиданных метаморфозах, когда "ничто" на наших глазах каким-то непонятным, чудесным образом превращается в самое важное, ?? ????? 1000 64;????. Так было у Плотина, который нашел Бога там, где все видели ничто. Так было у Достоевского. Ведь он и для "каприза" требовал гарантии, ведь он добивался второго измерения времени именно потому, что хотел "узаконить" фантастическое, поставить его на то место, которое в общем сознании занимало до сих пор "естественное". Рассказ начинается так: "я смешной человек. Они меня теперь называют сумасшедшим. Это было бы повышением в чине, если бы я еще не оставался для них таким же смешным, как и прежде". Вы видите, что в 1877 году, т. е. через пятнадцать лет после "Записок из подполья", Достоевский все еще продолжает досказывать недосказанную повесть об отвергнутом всемством человеке. Для всех этот смешной, отвратительный человек - гадкий утенок, которому бы лучше и не родиться на свет, а если он уже родился, то лучше всего было ему спрятаться подальше, поглубже от всех. Даже не от других, а от самого себя спрятаться, ибо всемство и в нем самом живет - и "судит" его, возмущается его уродством. Это смешной человек и сам знает: он так же невыносим для себя, как и для других. Но вот невесть откуда пришло к нему это странное "все равно" - Достоевского больше всего, как мы знаем, занимает невесть откуда являющееся, и весь он превращается во внимание. Что это за "все равно", зачем оно? "Я хоть узнавал с каждым годом все больше и больше о моем ужасном качестве (о том, что я смешон), но почему-то стал немного спокойней. Именно почему-то, потому что я и до сих пор не могу определить, почему. Может быть, потому, что в душе моей нарастала страшная тоска по одному обстоятельству, которое уже было бесконечно выше меня: именно, это было постигшее меня убеждение в том, что на свете везде все равно. Я очень давно предчувствовал это, но полное убеждение явилось в последний год как-то вдруг. Я вдруг почувствовал, что мне все равно было бы, существовал ли бы мир или если бы нигде ничего не было. Я стал слышать и чувствовать всем существом своим, что ничего при мне не было. Сначала мне казалось, что зато было многое прежде, но потом я догадался, что и прежде ничего не было, а только почему-то казалось. Мало-помалу я убедился, что никогда ничего не будет". - Остановимся и спросим у себя! Что это за фантастические "вдруг", которые приводят за собой еще более фантастические "все равно", "ничего при мне не было", "ничего до меня не было", "ничего никогда не будет", так настойчиво выдвигаемые или вырываемые Бог весть откуда Достоевским? Не вправе ли, не обязаны ли мы тут повторить вслед за Аристотелем то, что он сказал об Гераклите, отрицавшем закон противоречия: такое можно говорить, но такого нельзя думать? Ведь если не унять смешного человека, то повалится не только закон противоречия, незыблемейший из принципов, но и все вообще принципы, начала, все "всемство" повалится. И от "каприза" человека, да еще такого, для которого, по собственному признанию, сумасшествие было бы повышением в чине! Это нужно сказать себе открыто, но тоже нужно сказать открыто, что, "приведя к молчанию" смешного человека, мы бы заставили замолчать самого Достоевского. И не одного Достоевского, а и Платона с его пещерой, Плотина с его единым, Эврипида, не знающего, что такое жизнь и что такое смерть... Соблазняет вас это? Соблазняет вас мысль остаться при одном ??????? ??? ????????? (до крайности умеренном) Аристотеле? Спорить тут нельзя: можно только спросить и пойти дальше... Так вот, смешной человек, которому все равно, при котором ничего не было и который убедился, что и вообще никогда ничего не будет, принял решение: покончить с собой. Если хотите, вы можете подразнить Достоевского, благо есть готовая аргументация, уже две с половиною тысячи лет тому назад придуманная: если ничего нет и не было, то нет и смешного человека, нет решения покончить с собой, нет и всего его "вдруг", нет и рассказа о том, что смешной человек решил и т. д. Все это, конечно, вы можете сделать, и Достоевский знал, что вы можете так дразнить ег 1000 о и будете дразнить, будете смеяться и не захотите его даже сумасшедшим признать - чина пожалеете. И все-таки продолжал рассказ, нагромождая бессмыслицу на бессмыслицу, противоречие на противоречие, которые бы стоили того, чтоб их целиком привести, если бы позволяло место. Кто хочет подойти ближе к Достоевскому, тот должен производить особого рода exercitia spiritualia:<<*18>> проводить часы, дни, годы в атмосфере взаимно друг друга исключающих самоочевидностей - другого способа нет. Таким, только таким образом можно "увидеть", что время имеет не одно, а два и более измерений, что "законы" не существуют от вечности, а "даны", и даны только затем, чтобы проявился "грех", что спасают не дела, а вера, что смерть Сократа может разбудить окаменелое дважды два четыре, что Бог всегда требует невозможного, что гадкий утенок может превратиться в красавца лебедя, что здесь все начинается и ничего не кончается, что каприз имеет право на гарантии, что фантастическое реальнее естественного, что жизнь есть смерть, а смерть есть жизнь и все прочие "истины", которые глядят на нас своими странными и страшными глазами со страниц сочинений Достоевского... — 40 —
|