|
Он убьет Бога, он убил для историка Бога, но в глубине души своей он "смутно" чувствует - sentimus experimurque nos ?ternos esse, - что без Бога нет жизни, что настоящая жизнь не в перспективе истории - sub specie temporis, а в перспективе вечности - sub specie ?ternitatis. И это "смутное", скрытое, чуть видное и даже не всегда видное ему самому и другим "знание" сказывается во всей его философии. Не в тех ясных и отчетливых суждениях, которые приняла от него история и которые он сам принял от Духа времени, а в тех странных, таинственных, неуловимых и не учитываемых звуках, которые на нашем языке нельзя назвать даже и голосами вопиющих в пустыне и которым имя - беззвучность. Великая, вечная Тайна в страшных словах пророка: Et audivi vocem Domini dicentis: Quern mittam? et quis ibit nobis? Et dixi: Ecce ego, mitte me. Et dixit: Vade, et dices populo huic: Audite audientes, et nolite intelligere, et videte visionem, et nolite cognoscere. Exc?ca cor populi hujus, et aures ejus aggrava; et oculos ejus claude: ne forte videat oculis suis, <...> et corde suo intelligat. ГЕФСИМАНСКАЯ НОЧЬ (Философия Паскаля) J?sus sera en agonie jusqu'? la fin du monde: il ne faut pas dormir pendant ce temps-l?. Pascal. Le myst?re de J?sus (553)<<*85>> I Триста лет прошло со дня рождения Паскаля и немного меньше со дня его смерти: он ведь жил недолго - всего тридцать девять лет. За триста лет люди далеко ушли вперед: чему можем мы научиться у человека семнадцатого столетия? Не мы у него - он у нас должен был бы учиться, если б его можно было вернуть к жизни. Тем более, что и среди современников своих Паскаль был "отсталым": его влекло не вперед, вместе со всеми людьми, к "лучшему" будущему - а назад, в глубь прошлого. Подобно Юлиану Отступнику 1000 , и он хотел повернуть обратно "колесо времени". И он был, в самом деле был, отступником: отступился, отрекся от всего, что добыло совокупными усилиями человечество за те два блестящих века своего существования, которые благодарное потомство окрестило именем "возрождения". Все обновлялось, все видело в обновлении свое историческое назначение. Паскаль же больше всего боялся нового. Все усилия его тревожной, беспокойной и вместе с тем столь глубокой и сосредоточенной мысли были направлены к тому, чтоб не дать себя увлечь потоку истории. Можно бороться, имеет ли смысл бороться с историей? Может представлять для нас интерес человек, пытающийся заставить время пойти вспять? Не осужден ли он, а вместе с ним и все его дело, на неуспех и неудачу, на бесплодность? — 134 —
|