|
Или "хитрит" Плотин, бессознательное орудие в руках "всемогущего Бога", "обманутый обманщик"?! Ему внушено "свыше" заманить дерзновенных отступников и вновь вернуть их к предвечной покорности, и он, всецело поглощенный своей великой, пророческой миссией, вдохновенно вещает о мнимых "возвышенных" радостях последнего слияния. Он знает, что никаких радостей для того, кто отрекается от своей самости, быть не может, - где уж там радость и восторги, когда бросаешься в объятия чему-то, что и существования не имеет, - вроде того, как загипнотизированная птица бросается в пасть очковой змеи! Но он тоже знает, что если говорить правду, то никто не пойдет за ним и предвечное преступление, воспоминание о котором так терзает его философскую совесть, останется неискупленным. Справедливость должна восторжествовать, хотя бы ценой гибели всего человеческого рода. В этом, и только в этом, "красота" и "смысл" возвышенности. Об этом мечтает то Единое, которое так бесподобно воспевает Плотин, к этому только оно и стремится. А радости, восторги, блаженство - это только приманка, червячки, которыми приходится соблазнять людей, неспособных понять, что цель мироздания не в них и их судьбах, а в вечной закономерности и возвышенной строгости неизменного порядка. LII Дерзновения и покорности. Человек в своей жизни переходит много раз от дерзновения к покорности. Но, под конец, обычно покоряется. История философии - если положиться на мнение историков - есть история смирения человека. Но точно ли история философских учений выразила собой историю наших духовных борений? И вообще история культуры, как ее принято изображать, есть ли в самом деле итог всего человеческого делания, всех наших устремлений и достижений? Я думаю, нужно сказать: нет, не есть. Такие признания вырываются иной раз и у профессиональных историков, которые поправдивее. Философия истории Гегеля есть грубая и вредная фальсификация жизни. Его разумная действительность и не разумна, и не действительна. Дерзновение не случайный грех человека, а его великая правда. И люди, возвещавшие смирение, были по своим внутренним запросам наиболее 1000 дерзновенными людьми. Смирение для них было только способом, приемом борьбы за свое право. Оттого-то Платон и Аристотель победили. В стороне, как разбитые, оказались Протагор, пророк Исаия, ап. Павел из древних, Паскаль, Шекспир, Гейне и др. из новых. Но "история", наша история, считает без хозяина. Последний страшный суд не "здесь". Здесь одолели "идеи", "сознание вообще" и те люди, которые прославляли "общее" и провозглашали его богом. Но "там" - там дерзавшие и разбитые будут услышаны. Единственное возражение: никакого "там" - нет, есть только "здесь". И Бог только здесь, а не там. Это - возражение, не спорю. In hoc signo vinces, hoc signo vincunt et vincent et vincant.<<*69>> — 118 —
|