|
Что же касается других европейских государств, то достаточно сказать, что вплоть до очень недавнего времени всякого рода союзы преследовались в них, как заговоры; но, не смотря на это, они существуют везде, хотя им часто приходится принимать форму тайных обществ, в то же время распространение и сила рабочих организаций, в особенности «рыцарей труда» в Соединённых Штатах и рабочих союзов Бельгии ярко проявились в стачках девяностых годов девятнадцатого века. Необходимо, однако, помнить, что самый факт принадлежности к рабочему союзу помимо возможных преследований требует значительных пожертвований деньгами, временем и неоплаченною работою, и влечёт за собой постоянный риск потерять работу за одну лишь принадлежность к рабочему союзу.[327] Кроме того, юнионисту постоянно приходится помнить о возможности стачки, а стачка — когда исчерпан весь ограниченный кредит у хлебника и закладчика, а платы из стачечного фонда не хватает на пропитание семьи, — ведёт за собою голодание детей. Для людей, живущих в близком общении с рабочими, затянувшаяся стачка представляет одно из самых раздирающих сердце зрелищ; легко можно поэтому вообразить, что значила стачка лет сорок тому назад в Англии, и что она значит ещё до сих пор в неособенно богатых частях континентальной Европы. Постоянно, даже в настоящее время, стачка заканчивается полным разорением и вынужденною эмиграциею чуть не целого населения данной местности, причём расстреливание стачечников по малейшему поводу, или даже и без всякого повода, до сих пор представляет самое обычное явление на континенте.[328] И тем не менее, каждый год, в Европе и Америке бывают тысячи стачек и массовых увольнений с работы, — причем особенною суровостью и продолжительностью отличаются так называемые стачки «по симпатии», вызываемые желанием поддержать выброшенных с работы товарищей; или отстоять права рабочих союзов. И в то время как реакционная часть прессы склонна объяснять стачки «устрашением», люди, живущие среди стачечников, с восхищением говорят о практикуемой между ними взаимной помощи и поддержке. Многие, вероятно, слыхали о колоссальной работе, выполнявшейся рабочими-добровольцами для организации помощи и раздачи пищи во время последней большой стачки лондонских токовых рабочих; или о рудокопах, которые, пробывши сами без работы в течение многих недель, тотчас же начали делать взносы в размере четырёх шиллингов в неделю, в стачечный фонд, как только опять стали на работу; или о вдове рудокопа, которая, во время Йоркширкских рабочих волнений 1894 года, внесла все сбережения своего покойного мужа в стачечный фонд; о том, как во время стачки последний кусок хлеба всегда делился между соседями, о редстокских рудокопах, обладающих обширными огородами, которые пригласили 400 бристольских сотоварищей брать с этих огородов капусту, картофель и т. д. Все газетные корреспонденты, во время крупной стачки рудокопов в Йоркшире в 1894 году, знали массу подобных фактов, хотя далеко не все эти корреспонденты осмеливались писать о подобных неподходящих «пустяках» на страницах своих респектабельных газет.[329] — 147 —
|