|
Каков же выход отсюда к"новому искусству", культуре будущего? Е. Скобцова видит его в принятии всей тяжести, жестокости и трагизма происходящего. В отличие от З. Гиппиус, которая считает, что молодой литературе не подняться до высот прежней, ибо она не ведает тайны красоты, Е. Скобцова утверждает, что, лишь пройдя через ужас происходящего в России, приняв эту тяжесть на себя,"можно найти утерянный облик человека, можно опять утвердить в звере человека"(575). Здесь заявлена та же программа, что выражена устами Веры Ивановны в"Равнине русской": необходимо пройти через ужас и мрак, чтобы, в конце концов, пробиться к новой эре. Черты этого"нового"пока неизвестны. Е. Скобцова отказывается судить о современной литературе в России, поскольку сознается, что мало ее знает, но полагает, что новая культура будет не элитарной, а"народной". Прежняя культура была индивидуалистической, оторванной от народа, большевистская культура – отрицание индивидуализма (коллективизм), новая культура должна стать"народной", преодолевающей мрак настоящего, выходящей через ужас современного"быта"к будущему. Безумие, трагедию России надо принять близко к сердцу, не отгораживаться от нее, и только тогда можно пройти к новому искусству. Течения в культуре рубежа веков оцениваются в"Последних римлянах"не с культорологических, а с духовных позиций – не случайно так много говорится о вопросах веры (желании и неспособности верить) у"римлян". Литературные направления критикуются с позиций верующего человека, который хотел бы, чтобы литература тоже прониклась живой верой и способствовала преодолению ужаса современности и выходу к новой жизни. Именно эта позиция обусловливает силу и слабость статьи. Ее сила – в преодолении культуроцентричности, в свободной критике"духов"русской культуры, ее слабость – в смутных представлениях о грядущей культуре, которая"должна родиться в толщах народных"(577)[61]. Сама диалектическая схема тезиса–антитезиса–синтеза, похоже, принимается как догма. Очерк Е. Скобцовой как факт ее духовной биографии стал актом размежевания с теми русскими писателями, которые пошли по"эстетическому"пути ухода в литературу, в культуру от ужаса и мрака действительности. Следуя завету А. Блока о том, что писатель должен нести в себе боль своей Родины, Е. Скобцова не считала возможным уход от трагедии русской истории. Это не значит, что она не ценила красоту, в"Последних римлянах"говорится о значительных достижениях русской культуры Серебряного века, она утверждает лишь то, что, не приняв трагедии, нельзя в духовном отношении двигаться дальше. — 46 —
|