|
Зато после разрыва с мужем влияние А. Блока стало сказываться непосредственно. Кузьмина–Караваева уезжает в Анапу, где много работает вместе с местными жителями в своем имении на виноградниках, возвращается к природе, к земле и морю, здесь же она находит свою любовь – "простого человека", о котором ничего не известно, даже его имени. От этой любви в 1913 г. рождается дочь Гаяна. В сущности, Кузьмина–Караваева совершает все то, что предначертал ей сразу после их первой встречи в 1908 г. А. Блок: …я хотел бы, Чтобы вы влюбились в простого человека, Который любит землю и небо Больше, чем рифмованные и нерифмованные Речи о земле и о небе.[17] В контексте этой"программы"следует понимать и слова из письма к А. Блоку от 28 ноября 1913 г.:"Когда я была в Найгейме – это был самый большой перелом, самая большая борьба, и из нее я вышла с Вашим именем. Потом были годы (1912–1913 – Г. Б .) совершенного одиночества. Дом в глуши на берегу Черного моря… И были Вы, Вы. Потом к земле как?то приблизилась; – и снова человека полюбила, и полюбила, полюбила по–настоящему, – а полюбила потому, что знала, что Вы есть. И теперь месяц тому назад у меня дочь родилась, – я ее назвала Гайана – земная, и я радуюсь ей, потому что – никому не ведомо, – это Вам нужно"(637). На любого непосвященного человека эти строчки могут произвести удручающее впечатление. В самом деле, если Кузьмина–Караваева любила А. Блока, то каким образом она могла по–настоящему любить другого человека, каким образом рождение дочери от этого человека может приносить радость в связи с Блоком? Можно подумать, что перед нами какая?то полная неразбериха в чувствах. В действительности же речь идет о тайне человеческой души. Она приоткрывается при сопоставлении письма от 28 ноября с воспоминаниями о Блоке, написанными в 1936 г. В воспоминаниях говорится, что 26 ноября 1913 г. в Москве (где она вынуждена была жить зимой по семейным обстоятельствам) Кузьмина–Караваева вместе с А. Толстым, оказавшись опять в обществе Вяч. Иванова, вступила в"борьбу за Блока". Тогда же было написано и письмо к нему. Впрочем, уже после первой встречи, как свидетельствует мать Мария, у нее возник сильнейший импульс противодействия тем силам умирания, выразителями которых она потом увидела людей"Башни". В 1908 г. этот импульс выглядел так:"Вы умираете, а я буду, буду бороться со смертью, со злом, и за вас буду бороться, потому что у меня к вам жалость, потому что вы вошли в мое сердце и не выйдете из него никогда"(621). Лиза Пиленко в тот момент, когда пришла к Блоку, сама была в отчаянии богооставленности, но, увидев другого гибнущего человека, прониклась жалостью к нему. Жалко стало Блока, но Блок был в том же состоянии, что и она, только он сознавал, что это – состояние духовной"гибели", а она еще этого не понимала. Он сознавал свое состояние, но у него не было сил из него вырваться, Лиза же узнала от Блока, что это – "гибель". Вместе с этим возник и импульс борьбы (за себя и Блока). Этот импульс был притушен все то время, пока Кузьмина–Караваева"справлялась"с ним силами культуры. Но через кризис в отношениях с первым мужем она встала перед выбором – продолжать ли пребывать в том же состоянии, либо с ним порвать. Здесь?то жалость к другому, такому же, как она"гибнущему", стала для нее толчком к возобновлению желания бороться за него (а тем самым и за себя). — 16 —
|