|
В древних доклассовых обществах первичная экономическая справедливость существовала прежде всего как уравнительная справедливость. Это значит, что все члены рода или племени получали равную долю совместно добытого на охоте или собранного в лесу. Уравнительная справедливость позволяла первобытному человеку выжить в условиях дефицита средств к существованию. Если бы средства делились иначе, племя просто бы вымерло. Впрочем, надо думать, что моменты воздаяния тоже имели место в жизни наших далеких предков. Скажем, нарушение того или иного табу (сурового запрета), несомненно, каралось смертью или изгнанием, а выдающееся деяние, приносящее пользу племени, поощрялось — ритуальное восхваление или что-то в этом духе. С появлением земледелия и скотоводства, с образованием прибавочного продукта и социально-классовых групп уравнительная справедливость, до конца не исчезая, по-тесняется в экономической жизни распределительной спра- 145 Честность и справедливость ведливостью, которая проникает во все сферы общества. Распределение благ согласно труду, сословие-классовой, кастовой и племенной принадлежности становится мощным двигателем развития общества и культуры. Однако рождение всеохватывающей распределительной справедливости означает одновременное появление несправедливости, поскольку произведенный трудом прибавочный продукт теперь может быть отнят и отнимается силой. Условия жизни и, как говорят теперь, качество жизни разных людей стали несопоставимыми. Появляются бедные и богатые, которые вступают в конфликт между собой, отстаивая свои интересы под флагом справедливости. Эта справедливость является формой выражения своей правды — своих потребностей и точек зрения, которые не только радикально различны, но и противоположны. С возникновением государственности появляются писаные законы, право, закрепляющее сложившееся положение вещей и претендующее на выражение настоящей полной справедливости. Впрочем, моменты уравнивания и распределения, которые совсем не ограничены областью хозяйственной жизни, еще долго остаются под патронажем традиции. Именно традиция, а не только закон в течение столетий продолжает определять, кому, за что и как должно воздаться. Нередко справедливость права даже вступает в весьма острые конфликты со справедливостью традиции. Добрая традиция может отвергать несправедливый по сути закон, однако в других случаях передовой закон может отменять косную и антигуманную традицию. — 97 —
|