|
[8] Алексей Андреевич Елагин (1790–1846) — участник Отечественной войны и заграничных походов 1812–1815 гг., почитатель и знаток Канта и Шеллинга (чье раннее сочинение «Философские письма о догматизме и критицизме» (1795) переводил на русский язык). Друг Елагина, декабрист Г.С. Батеньков, писал в 1847 г. П.В. Киреевскому о молодости отчима: «Еще во время утомительных походов французской войны нас трое — Елагин, я и некто Паскевич — вздумали пересадить Шеллинга на русскую почву, и в юношеских умах наших идеи его слились с нашим товарищеским юмором. Мы стали изъясняться в новых отвлечениях легко и приятно. Целые переходы окружал нас конвой слушателей, и целые корпуса со всеми штабами называли нас галиматейными философами» (цит. по: Гулыга А.В. Шеллинг. 3-е изд., испр. М., 1994. С. 289). [9] О религиозности самой Авдотьи Петровны имеются противоречивые свидетельства. Однако следует заметить, что двое ее старших детей, Петр и Мария, с детства сохранили чистую веру. Известно, что Мария дважды переписала от руки русский перевод Ветхого Завета, сделанный преподобным Макарием (Глухаревым) († 1847). [10] См. статью «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» (Наст. изд. С. 175). [11] Кошелев А.И. Мои записки (1812–1883 годы) / Русское общество 40-50-х гг. XIX в.: В 2 ч. М., 1991. Ч. 1. С. 47–48. [12] Алексей Федорович Мерзляков (1778–1830) был деканом отделения словесных наук Императорского Московского университета, старинным приятелем В.А.Жуковского. [13] Среди них: И.В. Киреевский, А.И. Кошелев, Д.В. и А.В. Веневитиновы, С.П. Шевырев, В.П.Титов, С.А. Соболевский и др. [14] Тут надо заметить, что мудрая Авдотья Петровна завела у себя салон не просто следуя моде, а имея целью окружить своих детей людьми разных возрастов, общение с которыми было бы для них полезно и поучительно. Младший современник и участник этих собраний К.Д. Кавелин вспоминал: «Блестящие московские салоны и кружки того времени служили выражением господствовавших в русской интеллигенции литературных направлений, научных и философских взглядов. Это известно всем и каждому. Менее известны, но не менее важны… значение и роль этих кружков и салонов в другом отношении — именно как школа для начинающих молодых людей: здесь они воспитывались и приготовлялись к последующей литературной и научной деятельности. Вводимые в замечательно образованные семейства добротой и радушием хозяев, юноши, только что сошедшие со студенческой скамейки, получали доступ в лучшее общество, где им было хорошо и свободно, благодаря удивительной простоте и непринужденности, царившей в доме и на вечерах. Здесь они встречались и знакомились со всем, что тогда было выдающегося в русской литературе и пауке, прислушивались к спорам и мнениям, сами принимали в них участие и мало-помалу укреплялись в любви к литературным и научным занятиям» (Кавелин К.Д. Авдотья Петровна Елагина/ Русское общество 30-х гг. XIX в. М., 1989. С. 139). — 289 —
|