|
618 ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ бытийственное превосходство. Надо освободиться от этого недоразумения платонизма. В действительности все наоборот. Идеальное бытие в сравнении с реальным есть меньшее бытие. Даже «в» реальном оно есть только всеобщее, взятое в себе, оно никогда не доводит конкретность до действительной индивидуальности. Это причина того, почему познание всегда схватывает идеальное с некоторым оттенком абстракции. Наука, подобная математике, которая имеет его своим единственным предметом, есть не высшая наука, как это часто считалось в философии, но совсем наоборот — низшая. Своими методическими достоинствами — точностью и прозрачностью — она обязана простоте своего предмета. Она есть именно наука о низшем бытии и именно поэтому наука настолько совершенная, какой наука о более высоком и абсолютном бытии никогда быть не может, подобно тому как и математическое проникновение в реальное возможно только на низшей того ступени. Точное естествознание оплачивает свое преимущество в методе ограниченностью своей предметной области, как бы привязанностью к низшему региону реального мира. И все попытки перенести это преимущество на более высокие области бытия терпят крах на неупразднимой границе структуры математического бытия в строении реального мира. Но даже без учета слоистости реального мира реальность уже чисто как таковая есть более высокий способ бытия. Реальному присуще все разнообразие и изобилие. Ибо оно свойственно индивидуальному. А это значит, что оно свойственно именно временному, преходящему, эфемерному. Даже с точки зре- ________ПРОБЛЕМА И ПОЛОЖЕНИЕ ИДЕАЛЬНОГО БЫТИЯ 619 ния царства ценностей дело обстоит так, что реализация ценности сама является ценной и что всякая собственно ценностность — это ценностность реального; ценность как таковая в своей идеальности является вовсе не чем-то ценным, но только всеобщим мерилом ценностности. В более популярной форме можно сказать: хотя идеальное и обладает в-себе-бытием, но оно есть бытие «тонкое», парящее, бессубстанциальное, как бы только наполовину бытие, которому еще не хватает полной бытийственной тяжести. В этом смысле можно также сказать, что, несмотря на свою «индифферентность», оно есть бытие оптически несамостоятельное и потому несовершенное; ибо его самостоятельность — только гносеологическая, не онтологическая. Это причина того, почему в проблеме «высшего существа» центральный пункт составляло доказательство его «существования», и аргумент, который пытался его произвести, назывался просто «онтологическим». Только лишь идеально-сущим божеством благочестивое чувство может довольствоваться в столь же малой степени, что и метафизика. Нимб величия у идеального бытия существует лишь в глазах тех, кто с ним не знаком. Он есть выражение ложного идеализма, который в жизни мстит за себя, ибо он ведет к снижению и недооценке реального. — 297 —
|