|
Причина того, что в этом пункте вновь и вновь закрадываются ошибки, заключена в двусмысленности традиционного понятия интуиции. В нем между схватывающим и конструирующим (фантазирующим) созерцанием не проведено никакой границы. Для голого сознательного феномена интуиции, т. е. для видения высшего порядка, это и не нужно, ибо и в том, и в другом случаях конкретная образность содержания сознания одна и та же, и именно эта образность — в противоположность абстрактности понятия — понимается тогда под наглядностью. Если бы ПРОБЛЕМА И ПОЛОЖЕНИЕ ИДЕАЛЬНОГО БЫТИЯ 515 теперь строго придерживались этого нейтрального смысла «интуиции», то против этого было бы нечего возразить; но для основоположений математики понятие интуиции даже в этой нейтральности не подходило бы. Ибо так остается двусмысленным происхождение первых данностей. Теория, таким образом, молча подменяет узкое понятие «схватывающей интуиции», фактически изымая тем самым познавательное отношение вместе с его трансцендентностью, но этого изъятия не замечает и дальше поступает так, будто в-себе-сущий предмет в ней вовсе не предполагается. С какой стороны ни рассматривать ситуацию, математика, не являющаяся познанием, была и остается ложным и не отвечающим смыслу науки понятием. Таковая, хотя и не является невозможной, но оказывается, пожалуй, ни о чем не говорящим смелым предприятием — не говорящим именно потому, что тогда она оставалась бы беспредметной. Таким образом, чтобы философски понять ее действительный образ действий, необходимо начать с другого конца, т.е. сначала необходимо попытаться понять способ бытия поля ее предметов. Но такое понимание сводится к более близкому определению идеального бытия. Глава 40. Идеальное познание и объективная значимость а) Имманентная и трансцендентная априорность Таким определением, разумеется, облегчить себе жизнь невозможно. В голову приходит сослаться здесь на известное интерсубъективное единство математи- 516 ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ческих положений, т.е. на согласие различных субъектов в том, что они усматривают очевидным. Если ограничивать это согласие с субъективной стороны границами того, что доступно отдельному лицу с объективной стороны — содержаниями, достаточно проясненными в научном плане, чтобы претендовать на всеобщую значимость, — то его феномен существует правомерно. Вопрос лишь в том, достаточно ли его, чтобы сделать ощутимым бытийственный характер математических предметов. Но здесь наталкиваешься на границу аргументации. Любую математическую ситуацию можно сделать очевидной, пожалуй, для каждого, кто имеет достаточный уровень познания (математические способности и подготовка), чтобы ее схватить: если он вообще ее понимает, он найдет ее «такой и никакой другой». В этом состоит часто упоминающееся согласие субъектов в их математическом усмотрении; а так как дело идет о познании a priori, то этот феномен можно точнее обозначить как «интерсубъективную всеобщность априорного». Так как она означает одно только согласие субъекта с субъектом и оставляет в неопределенности соответствие делу, то, несмотря на множество субъектов, охватываемых ею, она остается только лишь имманентной или субъективной, и то a priori, на которое она опирается, есть лишь «имманентная априорность», в которой «объективная значимость», т.е. собственно познавательная ценность, еще находится под вопросом. — 243 —
|