|
[731] Англичанин Стефен Робертс (Roberts S. Н. The house that Hitler built. L., 1939) описывает Гиммлера как "человека изысканной вежливости, приверженного к простым радостям жизни. У него нет ни одной из поз тех нацистов, которые ведут себя как полубоги… Никто не выглядит меньше похожим на исполнителя такой работы, чем этот полицейский диктатор Германии, и я убежден, что не встречал в Германии никого нормальнее его…" (Р. 89–90). Это странным образом напоминает одно из замечаний матери Сталина, согласно большевистской пропаганде сказавшей о нем: "Образцовый сын! Я хотела бы, чтобы все были на него похожи" (Souvarine B. Op. cit. Р. 656). [732] Замечание сделано Робертом Леем. См.: Kohn-Bramstedt E. Op. cit. Р. 178. [733] Большевистская политика, изумительно последовательная в этом отношении, хорошо известна и едва ли нуждается в дальнейших комментариях. Пикассо, если брать самые известные примеры, не любим в России, хотя он и стал коммунистом. Вполне возможно, что именно внезапный поворот в позиции Андре Жида после наблюдений большевистской действительности в Советской России (Retour de l'URSS) в 1936 г. окончательно убедил Сталина в бесполезности художников-творцов даже в качестве попутчиков. Нацистская политика отличалась от большевистских мероприятий только тем, что она все же не убивала свои первоклассные таланты. Стоило бы подробно изучить карьеры тех сравнительно немногих немецких ученых, кто вышел за пределы простого сотрудничества и добровольно предложил свои услуги, потому что был убежденным нацистом. Указанное сочинение Вейнрейха — единственное имеющееся исследование, но оно запутывает, ибо не различает среди профессоров тех, кто принял нацистский символ веры, и тех, кто был обязан своей карьерой исключительно этому режиму, опускает ранние этапы карьер ученых и потому неразборчиво сваливает хорошо известных людей с большими достижениями и заслугами в одну кучу нацистских придурков. Наиболее интересен здесь пример юриста Карла Шмитта, чьи чрезвычайно изобретательные теории о конце демократии и правового правления все еще обеспечивают интересующимся захватывающее чтение. Уже в середине 30-х годов он был заменен собственным нацистским выводком теоретиков политики и права, такими, как Ханс Франк, позже губернатор Польши, Готфрид Нессе и Рейнхард Хен. Последним впал в немилость историк Вальтер Франк, который был убежденным антисемитом и членом нацистской партии еще до того, как она пришла к власти, а в 1933 г. стал директором новообразованного "Reichsinstitut fur Geschichte des Neuen Deutschlands" с его знаменитым Forschungsabteilung Judenfrage и редактором девятитомных "Forschungen zur Judenfrage" (1937–1944). В начале 40-х годов Франк был вынужден уступить свое положение и влияние Альфреду Розенбергу, чей "Der Mythos des 20 Jahrhunderts" определенно не обнаруживает никаких следов увлечения "ученостью" или "ученой схоластикой". Франк явно потерял доверие только потому, что не был научным шарлатаном. — 539 —
|