|
покорно исполнить все, что тот ему прикажет. Рано утром, когда оба погонщика верблюдов еще спали, он отправился к путь и в этот же день в усердном своем странствии достиг тех мест, где, как он знал, жили святые отцы и откуда он надеялся попасть на большую дорогу, ведущую в Аскалон. Подходя в сумерки к оазису, он увидел приветливые кроны пальм, услышал блеяние козы, среди зеленых теней ему почудились крыши хижин, запах человеческого жилья, а когда он нерешительно приблизился, ему вдруг показалось, что кто-то пристально смотрит на него. Иосиф остановился, оглядел все вокруг и под первыми же деревьями увидел человека, сидевшего там прислонясь к стволу пальмы, старого и прямого, с седой бородой, достойным, но суровым и неподвижным лицом. Этот человек, должно быть, и смотрел на него так пристально и уже довольно давно. Взгляд его был острым, и твердым, однако лишенным всякого выражения, как взгляд человека, привыкшего наблюдать, но никогда не проявлявшего ни любопытства, ни участия, взгляд человека, который позволяет людям и вещам проходить мимо себя, пытается понять их, но никогда не привлекает их и не зовет. -- Хвала Иисусу Христу! -- приветствовал его Иосиф. Старец ответил неразборчивым бормотанием. -- Простите меня, -- вновь обратился к нему Иосиф. -- Вы здесь тоже чужой, как я, или же обитаете в этом славном селении? -- Чужой, -- ответил седобородый. -- Досточтимый, может быть, вы скажете мне, возможно отсюда попасть на аскалонскую дорогу? -- Скажу, -- ответил старик, с трудом поднимаясь. Теперь он стоял во весь свой рост -- сухощавый великан -- и смотрел в пустынную даль. Хотя Иосиф и почувствовал, что старец не расположен к беседе, он все же решился задать еще один вопрос. -- Позвольте мне спросить вас еще об одном, досточтимый, -- произнес он вежливо, заметив, что взгляд старца словно бы возвратился издалека, вновь обратившись к ближайшему окружению. — 563 —
|