|
ребяческое непонимание и безучастность. Интерес к всемирной истории у нас, касталийцев, как вы знаете, крайне слаб, большинство из нас обнаруживает не только отсутствие такового интереса, но даже несправедливое и, я бы сказал, неуважительное отношение к истории. Такое рожденное равнодушием и чувством превосходства небрежение к всемирной истории нередко возбуждало во мне желание исследовать причины этого феномена, и я пришел к выводу, что их имеется две. Во-первых, мы считаем исторические факты попросту маловажными, имеющими второстепенное значение, -- я, конечно, разумею не историю духа и культуры, к ней мы относимся с полным уважением; всемирная история, по мнению касталийцев, это цепь жестоких схваток за власть, за богатство, земли, сырье, деньги -- словом, за ценности материальные и квантитативные, то есть, с нашей точки зрения, низменные и даже достойные презрения. Для нас семнадцатое столетие есть эпоха Декарта, Паскаля, Фробергера, Шютца, а не Кромвеля или же Людовика XIV. Вторая причина нашего нерасположения к всемирной истории кроется в нашем традиционном и по большей части, как я полагаю, обоснованном недоверии к определенному методу рассмотрения и интерпретации исторических фактов в эпоху упадка, еще до основания нашего Ордена, -- методу, к которому мы с самого начала не питали ни малейшего доверия: это так называемая философия истории, наивысший расцвет ее и одновременно наиопаснейшее влияние мы находим у Гегеля, причем в следующем столетии эта философия привела к самой недопустимой фальсификации и пренебрежению духом истины. Пристрастие к так называемой философии истории мы считаем одной из главных примет эпохи падения духа и крупнейших политических схваток и борьбы за власть, той эпохи, что мы иногда называем "воинственным веком", чаще всего "фельетонистической эпохой"{1_1_0_04}. На развалинах этой эпохи, из борьбы за преодоление ее духа или ее бездуховности и возникла наша современная культура, возникли — 148 —
|