Гуманитарное знание и вызовы времени

Так в волжском тексте русской литературы утверждается тип «Фаустины»[332] со славянской душой, готовой вступить в союз со стихиями и даже с самим дьяволом для достижения своей цели, пробный камень мужского характера, своеобразное зеркало, в котором проявлялись негативные качества мужчин. Дремлющим, «положительным» во всех возможных смыслах (горизонтальным), вопреки «отрицательному», по определению Вячеслава Иванова, русским Фаустом предстает Обломов из одноименного романа Ивана Гончарова, горизонтальный Фауст, Фауст простора.

Предварительные итоги: к новому уровню гуманитарной конкретики

Подобно тому как философия XVIII–XIX вв. апеллировала к абстрактным сферам предметности, являющимся по своему эпистемологическому статусу идеальными теоретическими конструктами (типа «монад» в монадологии Лейбница), современное гуманитарное знание, моделируя новый тип пространственно-временной динамики и вырабатывая понятийный аппарат для описания подобных динамик, оперирует идеальными объектами. Как писал М. Фуко, новый фундаментальный опыт человечества «невозможно заставить говорить… на тысячелетнем языке диалектики»[333]. Текст культуры позволяет выделить аспекты знания о реальности, связанные с коммуникацией различных форм знания и наличием в познаваемой реальности коммутирующего все эти формы, действующего, осознающего и познающего субъекта (логика структурного сопряжения знания и человека). Выход на субъектный полюс сетевого знания, текст культуры позволяют не оторваться от объектного полюса, открытого классической наукой, и постоянно сверять креативные конструкции субъектного полюса с реальностями объектного полюса.

Различные подходы к изучаемой проблеме предполагают разные виды организации или «квантования» материала. Для историков это – «эпохи», для литературоведов – «жанры», «стили», «авторы», для историков философии – «направления», «школы» и их основатели. В итоге наибольшей мерой конкретности для описания современной культурной ситуации стал обладать такой концепт, как «текст» («текст культуры», «сверхтекст»), семантическая развертка которого опирается на постструктуралистскую лингвистическую традицию. Предварительная фиксация текстов культуры как «узловых точек» ее развития, являясь феноменологическим актом, в то же время создает базу для формирования системы интерпретаций как современного метода гуманитарного познания.

Текст культуры обладает свойством перспективы, т. е. выражает своеобразную систему видения культурного пространства, связанную с точкой зрения субъекта-наблюдателя. Это его качество можно назвать перспектированностью текста. Обладая возможностью перспектирования в пространстве и времени, текст культуры «вынужден» соотносить все используемые им средства выражения с исходным пространством, приспосабливать эти средства к особенностям своей системы видения, в связи с чем он приобретает силу указания на эту перспективную систему, т. е. становится перспективоуказующим. Текст проявляет способность собой и внутри себя создавать разветвленный и в то же время относительно завершенный, и системно взаимосвязанный текстовый мир, который развертывается в некое динамически развивающееся умственное «зрелище», организованное специфической точкой зрения наблюдателя.