|
При таком взгляде на Бога, который представляет собой предельный принцип, интересно было бы узнать, как Плотин объяснял многообразие конечных вещей. Бог не может сводить Самого Себя к конечным вещам, как к Своим составным частям; не мог Он и творить мир по Своей Собственной воле, ибо творение – это деятельность, а мы не имеем права приписывать Ему деятельности, лишая Его тем самым неизменности. Поэтому Плотин обратился к метафоре эманации. Но хотя он и использовал метафорические термины вроде ????? (течь) и ????????? (истекать), он яростно отвергал предположение, что Бог в процессе эманации уменьшается: Он остается незатронутым, неуменьшающимся и независимым. Свободный акт творчества означал бы, что Бог выходит из своего состояния спокойного самосохранения, а этого Плотин допустить не мог; он утверждал, что истечение мира из Бога произошло по необходимости, ибо существует принцип, требующий, чтобы менее совершенное возникало из более совершенного. Этот принцип требует также, чтобы все в природе создавало то, что ему непосредственно подчиняется, или раскрывалось подобно тому, как раскрывается семя. Этот процесс идет от неделимого источника или Принципа к чувственному объекту. Однако первый Принцип остается всегда на своем собственном месте, а все производное порождается могучей силой, которая существует в первых Принципах и которая никогда ничего не совершает из ревности или эгоистических побуждений2. (Плотин использовал также метафоры «озаряющее», «светящее», сравнивая Единое с Солнцем, которое освещает все, ничуть не уменьшаясь при этом. Он также сравнивал Единое с зеркалом, поскольку объект, отражаемый в нем, удваивается, а само оно не претерпевает никаких изменений.) Следует, однако, быть осторожным и не торопиться утверждать, что процесс эманации у Плотина носит пантеистический характер. Да, Плотин утверждал, что мир произошел от Бога в соответствии с природной необходимостью, и отрицал свободное сотворение мира из ничего; однако не следует забывать, что для него первый Принцип остается «на своем собственном месте», не уменьшенный и не затронутый, всегда превосходящий подчиненное ему бытие. Истина заключается в том, что, отвергая идею о свободном сотворении мира из ничего на том основании, что это привело бы к изменению Бога, Плотин в равной степени отвергал и пантеистическую идею о присутствии Бога в каждом отдельном творении, о Его самоумалении. Иными словами, он пытается найти золотую середину между теистической идеей творения, с одной стороны, и целиком пантеистической или монистической теорией – с другой. Мы можем сколько угодно считать (поскольку вопроса о дуализме не возникает), что такой компромисс невозможен, однако это еще не повод называть Плотина пантеистом, ибо для этого нет никаких оснований. — 139 —
|