|
Платон заявлял, что душа – бессмертна, а в «Тимее» утверждал, что только разумная часть души пользуется этой привилегией. Но если другие части души смертны, значит, они должны каким–то загадочным путем отделяться от разумной части либо образовывать отдельную душу или души. Платон настойчиво убеждает нас в «Федоне», что душа цельна, но это, должно быть, относится к ее разумной части. В мифах же, приведенных в «Государстве» и «Федре», утверждается, что душа после смерти сохраняется целиком или по крайней мере сохраняет память, будучи отделенной от тела. Я вовсе не собираюсь утверждать, что все, о чем говорят мифы, следует понимать буквально, однако высказанное в них предположение, что душа после смерти тела сохраняет память и ее судьба зависит от предыдущей жизни, хорошей или плохой, означает, скорее всего, что душа после смерти покидает человека целиком, сохраняя при этом, по крайней мере частично, способность осуществлять функции, свойственные ее мужественной и вожделеющей частям, хотя и не имея возможности сделать это, поскольку у нее нет тела. Однако это всего лишь одно из возможных толкований, и, учитывая утверждения самого Платона и его дуалистическую позицию в целом, можно предположить, что он считал бессмертной только разумную часть души; другие же части, по его мнению, полностью погибают вместе с телом. И если концепция трех элементов души как трех мер вступает в противоречие с концепцией этих трех элементов как трех идей, то это всего лишь лишнее доказательство того, что у Платона не было стройной психологической теории, или того, что он не объяснил смысл своих высказываний. 3. Почему Платон был убежден в том, что душа состоит из трех частей? Главным образом потому, что душе присущ внутренний конфликт. В «Федре» приводится известное сравнение разумного элемента с возницей, а мужественного и вожделеющего – с двумя конями. Один конь – прекрасен и благороден (это мужественный элемент, естественный союзник разума, который «любит почет, но при этом рассудителен и справедлив»), а другой – плохой (это – вожделеющее начало, «друг наглости и похвальбы»). Хороший конь послушен командам возничего, зато второй неуправляем и прислушивается только к голосу чувственной страсти, и его приходится усмирять бичом. Поэтому Платон в качестве отправной точки своей теории использовал тот факт, что в душе человека борются противоположные мотивы, но он нигде не делает попыток согласовать этот факт с идеей единства сознания. В этой связи хочется привести эмоциональное признание Платона: «Объяснить, что такое душа, – это долгий труд, который под силу лишь Богу», в то время как «сказать, на что она похожа, – задача, посильная для человека»1. Поэтому мы можем сделать вывод, что стремление Платона считать три мотива, борющихся в душе человека, принципами единой души, вступает в противоречие с его же стремлением рассматривать их как ее отдельные части. — 148 —
|