|
Благодаря развитию статистики в шестнадцатом веке произошло отделение экономики от общей социальной структуры: В течение последующих восьмидесяти или около того лет европейцами владело стремление к более высокой степени точности измерения во множестве областей. Многие умы были захвачены неведомой дотоле страстью — сбором статистических данных и особенно статистикой темпов и показателей роста как средством экономической политики. Именно в этот период благодаря Бодену, Малину, Лафма, Монкретьену и Мену экономика впервые выделилась и стала отдельным предметом человеческого познания, независимым как от домашнего хозяйства, составляющего заботу каждого из нас в повседневной жизни, так и от моральной философии, необходимой всем нам для руководства нашей внутренней жизнью (р.10). Именно тогда, когда Европа уже далеко продвинулась по пути визуализированного измерения и квантификации жизни, она «впервые ощутила свое особое положение по отношению к Ближнему и Дальнему Востоку». Иными словами, в условиях рукописной культуры отличие Европы от Востока, который тоже находился на ступени рукописной культуры, было не столь разительным. Вернемся еще раз от исследования Нефа к работе Онга, чтобы отметить вместе с ним, что «метод Рамуса в первую очередь воплощал стремление к упорядоченности, а не к экпериментаторству… Рамус избирает подход к дискурсу, который можно было бы назвать каталогизацией».[162] Увлечение новых торговых классов каталогизирующим подходом находит множество подтверждений. Своей новизной и неожиданностью он внес заметное оживление в елизаветинский театр. Так, персонаж комедии Бена Джонсона «Вольпоне» сэр Политик Вудби[163] представляет собой как бы макиавеллианца, и Джонсон проводит естественную для него связь между новым искусством государственного управления и новыми техниками визуального наблюдения и организации действия: Я склонен наблюдать, Хоть в стороне живу и от меня Далек стремительный поток событий, Но я слежу за ним и отмечаю Все важные дела и перемены — Так, для себя; я знаю государств Приливы и отливы. Здесь и далее пер. И. Мелковой Находясь в Венеции, сэр Политик спрашивает Перегрина: Как! Вы пустились в путь, Не зная правил путешествий? Перегрин: Знал я Простейшие, которые преподал По книжке мне учителишка жалкий (II, I). Позднее, в IV акте, сэр Политик демонстрирует Перегрину свои методы каталогизации: Сэр Политик: Поймите, сэр, что лук нам обойдется Всего лишь в тридцать ливров… — 160 —
|