|
все времена узнавались благородные души. Сам ressentiment благородного человека, коль скоро он овладевает им, осуществляется и исчерпывается в немедленной реакции; оттого он не отравляет; с другой стороны, его, как правило, и вовсе не бывает там, где он неизбежен у всех слабых и немощных. Неумение долгое время всерьез относиться к своим врагам, к своим злоключениям, даже к своим злодеяниям - таков признак крепких и цельных натур, в которых преизбыточествует пластическая, воспроизводящая, исцеляющая и стимулирующая забывчивость сила (хорошим примером этому в современном мире является Мирабо, который был начисто лишен памяти на оскорбления и подлости в свой адрес и который лишь оттого не мог прощать, что - забывал). Такой человек одним рывком стряхивает с себя множество гадов, которые окапываются у других; только здесь и возможна, допустив, что это вообще возможно на земле, - настоящая "любовь к врагам своим". Как много уважения к своим врагам несет в себе благородный человек! - а такое уважение и оказывается уже мостом к любви... Он даже требует себе своего врага, в качестве собственного знака отличия; он и не выносит иного врага, кроме такого, в котором нечего презирать и есть очень много что уважать! Представьте же теперь себе "врага", каким измышляет его человек ressentiment, - и именно к этому сведется его деяние, его творчество: он измышляет "злого врага", "злого" как раз в качестве основного понятия, исходя из которого и как послеобраз и антипод которого он выдумывает и "доброго" - самого себя!.. 11 Итак, в прямом контрасте благородному, который заведомо и спонтанно, из самого себя измышляет основное понятие "хороший", "добрый" (gut) и лишь затем создает себе представление о "плохом"! Это "плохое" и то "злое", выкипевшее из пивоваренного котла ненасытной ненависти: первое - отголосок, побочье, дополнительный цвет, второе, напротив, - оригинал, начало, чистое — 25 —
|