Сочинения в четырех томах. Том 3. Часть 1

1

чрез посредство слов. Самый вопрос этот в такой альтернативе был бы поставлен неправильно, ибо слово должно быть сказано или написано, а это невозможно без некоторой общественной среды.

Вот почему признание за факт соответствия имен и их носителей не есть еще,—спешу успокоить слишком робких,—не есть еще тем самым признание метафизической безусловной природы имен. Чтобы говорить об именах как типах индивиду­ального строения души и тела, нет необходимости видеть в име­нах непременно метафизические сущности, ибо доста­точно признать и то, что они ведут себя как сущности. Можно даже отрицать вовсе имена в качестве самостоятельных энергий и тем самым решительно отвергнуть имена в качестве сущно­стей (ибо, по слову Св. Отцов: «только у небытия нет энер­гии»11); можно стать на самую необузданно номиналистиче­скую точку зрения; можно вообще не признавать никакой мета­физики,—и все же признавать основные утверждения ономатологии за правильные обобщения действительности. Но только, как при признании имен сущностями метафизическими требуется метафизическое и гносеологическое разъяснение их природы, точно так же, при отрицанші метафизической приро­ды имен, требуется объяснить, каким образом происходит то, что имена к а к б ы имеют свои энергии и к а к бы онтологич-ны,—«как бы» иметь и «как бы» быть—это значит: «не иметь» и «не быть». Задача эмпирического объяснения состоит в том, чтобы обнаружить, каким именно образом имена пред­ставляются имеющими энергии и сущими онтологически.

Очевидно, что, не имея своих энергий, они должны быть поняты как мнимые фокусы каких-то иных энергий, и, не имея своей сущности,— как зеркальное изображение каких-то иных сущностей. А так как для эмпирического исследования социологи­ческих явлений (куда попадают и явления ономатологические) единственною реальностью признается общественная среда, а единственными энергиями—энергии этой среды, то, значит, вся задача сводится к изъяснению, каким образом энергии обществен­ной среды собираются в мнимые фокусы, называемые «имена», и почему эти фокусы, будучи мнимыми, кажутся реальностями.

Имена,—утверждает эмпирист,—не суть реальности.

— Пусть; но человечество считает их таковыми. Имена,—продолжает эмпирист,—не имеют энергий.

— Пусть; но человечество признает их имеющими таковые. Имена, следовательно, не могут быть творческими формулами

личности,—рассуждает эмпирист, делая вывод из своих посылок.

— Как раз наоборот; народных убеждений достаточно, что­бы сделать имена очагами творческого образования личности. В самом деле: человечество мыслит имена как субстанциальные