|
Психоаналитики тоже пользуются термином сопротивление. Фрейд называет сопротивлением силу, противостоящую сознанию и анализу, не дающую бессознательным представлениям подняться на поверхность либо искажающую их проявления. Такое сопротивление есть результат вытеснения, вернее, оно само и есть постоянное вытеснение и одновременно гарантия его эффективности. Для психоаналитика сопротивление является и барьером, и материалом для исследования. Состояние (?tat)Способ быть. Сострадание (Mis?ricorde)Добродетель прощения. Сострадательный человек не закрывает глаза на чужую вину – это невозможно и неправильно; он не позволяет себе ненавидеть провинившегося. Путь к состраданию лежит через познание причин происходящего и познание себя. «Не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими, а понимать», – говорит Спиноза («Политический трактат», глава I,§ 4). Таким образом, сострадание противостоит мизантропии и одновременно служит противоядием против нее. Сотворение Мира (Сr?ation Du Monde)Переход от бесконечного совершенства к несовершенной конечности. По мнению богословов, Бог снизошел до того, что перестал быть всем сущим. По выражению Валери, произошло божественное преуменьшение, т. е. переход от большего к меньшему («Бог и все твари, – пишет Симона Вейль, – это меньше, чем один Бог»); от абсолютного блага к относительному злу. Для Бога сотворение мира равнозначно удалению от дел. На мой взгляд, это единственное теологически удовлетворительное решение проблемы зла (хотя философски оно не вполне удовлетворяет). Бог, являющий собой все возможное благо, мог сотворить лишь нечто менее благое, чем он сам, следовательно, он мог сотворить лишь зло. Почему он это сделал? Из любви, отвечает Симона Вейль, чтобы позволить нам существовать. И мир – всего лишь возникшая в результате сотворения пустота, след отсутствующего Бога. Пустоту я вижу. Следа не замечаю. Софизм (Sophisme)Этот случай произошел со мной лет пятнадцать назад, в Монпелье, во дворе прекрасного особняка XVIII века, превращенного в амфитеатр. В рамках фестиваля, проводимого обществом «Культура Франции», я участвовал в диспуте о религии, транслировавшемся по радио в прямом эфире. Мое выступление – выступление атеиста – вызвало сильное раздражение у одного из участников диспута. «Какое вы имеете право рассуждать о религии, – сердито прервал он меня, – раз вы не верите в Бога?» Его аргументация и во мне, в свою очередь, вызвала раздражение, ибо я счел ее софистикой. «Из вашего замечания, – ответил я ему, – следует, что законным правом слушать музыку Бетховена обладают только глухие, – ведь сам Бетховен был глухим!» На скамьях амфитеатра раздались смешки. Я понял, что счет один-ноль в мою пользу. Тем не менее я полностью отдавал себе отчет в том, что и мой аргумент – чистой воды софистика, не в меньшей, а скорее в большей мере, чем аргумент моего оппонента (судя по всему, он провинился только в том, что высказал паралогизм, т. е. сделал ложное умозаключение). Оправданием мне, помимо желания немного позабавить слушателей, могло служить только полное отсутствие ожидания, что мои слова будут приняты всерьез. Это был не аргумент в собственном смысле слова, а полемический прием, не нападение, а защита, не мысль, а ирония. Наконец, дело происходило летом, стояла отличная погода, все мы чувствовали себя как в отпуске, а софизм в некоторых обстоятельствах вполне допустим в беседе умных людей как небольшое развлечение. Вместе с тем злоупотреблять софизмами не стоит, потому что в этом случае спор превращается в схватку, а столкновение мнений уступает место цирку. И я очень скоро вернулся в своем выступлении к серьезным вещам. Если бы право рассуждать о религии принадлежало только верующим, каким образом атеист смог бы обосновать свою позицию? И для чего тогда вообще было бы устраивать диспуты о религии? — 447 —
|