Философский словарь

Вот это и есть самое удивительное. Когда я покупаю товары в магазине, ни я, ни продавец не действуем из щедрости, как, впрочем, и производители товаров, и владелец магазина. Мы преследуем каждый свой интерес, но находим его только в той мере, в какой наши интересы совпадают, во всяком случае частично (если бы это было не так, магазин бы закрылся). Это и есть рынок (Рынок) . Как и всякий рынок, он функционирует на принципе эгоизма. Но его эффективное и долговременное функционирование возможно только при условии создания и поддержания объективного совпадения интересов (которое иногда может принимать субъективную форму). Двигателем рынка является эгоизм. Регулятором этого двигателя является солидарность.

Вы скажете, что это проповедь либерализма. Но почему надо бояться слова «либерализм»? В рыночном обществе товары лучше и качественнее, чем в нерыночном. Это общеизвестно. Если производитель и продавец одежды заинтересованы в том, чтобы эту одежду купили, они будут стараться повышать ее качество. Рынок в этой сфере действует намного эффективнее, чем планирование и любой контроль (нерыночная экономика почти неизбежно приводит к появлению черного рынка). Но было бы очевидной ошибкой полагать, что посредством рынка можно решить вообще все проблемы. Во-первых, потому, что влияние рынка распространяется только на товарное производство (тогда как свобода, например, не является товаром, как не являются товарами справедливость, здоровье и человеческое достоинство). Во-вторых, потому, что рынок сам по себе не способен обеспечить достаточную регуляцию собственного функционирования. Во что превратилась бы торговля без торгового права? И разве само это право может выступать товаром? Продажное право перестает быть правом. И как быть с тем, что вообще не продается? Возьмем, например, прессу. Целиком и полностью отдать СМИ на откуп рынку значило бы поставить под сомнение их независимость (перед лицом денежной власти), их качественный уровень, их разнообразие и плюрализм. Поэтому и была разработана система защиты прессы и системы субсидий прессе. Она ни в коем не случае не отменяет рыночных механизмов (у газеты, которую никто не читает, очень мало шансов выжить, и это очень хорошо), но она смягчает и ограничивает их влияние. Информация – тоже товар. Но свобода информации товаром не является. Можно купить газету. Нельзя купить свободу журналиста и читателя.

То же самое относится к здравоохранению, юриспруденции, образованию и даже, хоть и в меньшей степени, к питанию и жилью. Ни один из этих феноменов не может быть полностью свободен от рынка. И ни один не должен быть полностью отдан на откуп рынку (если только не отказаться сознательно от какой бы то ни было защиты слабых). Рынок создает солидарность, но он создает также неравенство и неуверенность в завтрашнем дне. Он создает маргиналов. Вот почему мы нуждаемся в государстве, в торговом праве, в социальных правах, в праве на свободу слова и т. д. По этой же причине мы нуждаемся в профсоюзах, ассоциациях, паритетных комиссиях по контролю и управлению и т. д. Рынок более эффективен, чем административно-командная система. Но всеобщий закон (демократия) лучше, чем закон джунглей. Система социального обеспечения действует в обществе эффективнее, чем щедрость. Но и политически она более справедлива, чем деятельность частных страховых компаний. Именно в этом и состоит главное заблуждение ультралибералов. Рынок создает солидарность, но это не значит, что рынка достаточно для решения проблемы солидарности. А в этом – главное заблуждение сторонников коллективизма. Рынок сам по себе не может служить решением проблемы солидарности, но это не значит, что без рынка можно обойтись. Так что да здравствуют политика, профсоюзы и система социального страхования.