|
Москвой как столицей Третьего интернационала и проводящие ее волю; автохтонные социал-демокра-тические партии, борющиеся за влияние в пролетарских кругах с промосковскими силами; и наконец, национал-социалистические движения, проецирующие национал-болыиевистский опыт Москвы (но в гораздо более смягченном варианте) на свой национальный контекст. Стратегия Капитала заключалась в том, чтобы противопоставить три разновидности идеологического выражения сил Труда друг другу, любой ценой избежать их консолидации в единый исторический социально-политический организм. Для этого социал-демократия и большевизм противопоставлялись фашизму, а сам фашизм — социал-демократии и большевизму. Пиком этой стратегии был Народный фронт Франции эпохи Леона Блюма и союзнические отношения СССР с Англией и США в войне против стран Оси. С другой стороны, западные социал-демократы (как носители не национал-большевистской марксистской ортодоксии) активно втягивались в политический коллаборационизм с буржуазным истеблишментом через парламентское представительство, коррумпировались через сотрудничество с системой и одновременно противопоставлялись «агентам Москвы» из большевистских ленинистских партий (линия Карла Каутского в высшей степени показательна в этом смысле). И наконец, в рамках самого Советского государства не произошло последовательного и совершенного доктринального оформления национал-большевизма в осознанную и непротиворечивую идеологию, в которой были бы поставлены все точки над i и установлены строгие пропорции в подходе к наследию Маркса (что в нем следует принять, а что отвергнуть). Вместо такой коррекции советские идеологи продолжали настаивать на том, что ленинизм и есть адекватный и ортодоксальный марксизм, отрицая очевидное и безвозвратно утрачивая возможность непротиворечивой и последовательной, познавательно адекватной рефлексии. Вместо ясной и однозначной картины противостояния Труда и Капитала в форме советского социалистического режима, с одной стороны, и стран капиталистического Запада — с другой, возникла дробная мозаика, в которой крайне отрицательную роль сыграл сам факт существования компромиссных (с политэкономической точки зрения) фашистских режимов и западной соглашательской коллаборационистской социал-демократии. Эти промежуточные фашистский и социал-демократический компоненты вносили непоправимые помехи в процесс формирования единой интернациональной пролетарской коммунистической партии, которая должна была бы учесть весь идеологический и духовный опыт русской революции. Это внешний фактор. Внутренний фактор состоял в отказе самой советской системы делать важнейшие идеологические выводы — с необходимой коррекцией культурно-фило-софских взглядов Маркса — из своего же успеха, что могло бы, в свою очередь, облегчить продуктивный диалог с фашизмом, особенно в его крайне левых версиях. И наконец, сама западная социал-демократия вместо «народнофронтовского» антифашистского пакта с радикально-буржуазными силами и режимами могла бы найти с национально ориентированными социалистами взаимопонимание в рамках единого антибуржуазного блока. — 10 —
|