|
Источник страдания нужно видеть в несоответствии природы человека и объектной мировой среды, в которую мы брошены, в неустанном столкновении «я» с чуждым и безучастным к нему «не-я», с сопротивлением объектности, т. е. в объективации человеческого существования. Если можно говорить о различии гармонических и дисгармонических человеческих типов и состояний, то еще глубже то, что человек по своему положению в мире находится в дисгармоническом состоянии. Мучительное, причиняющее страдание противоречие человека заключается в том, что он есть существо в нераскрытой глубине своей бесконечное и устремленное к бесконечности, существо, ищущее вечности и предназначенное к ней и вместе с тем, по условиям своего существования, конечное и ограниченное, временное и смертное. Человек натыкается на стену, которую нельзя пробить. В глубине человеческого страдания есть переживание непреодолимости, неотвратимости, безвозвратности. Дуализм, в котором живет человек в этом мире, и есть источник неисчислимых страданий. Переживание страдания противоположно переживанию целостности. Нарушение целостности и гармонии с миром и вызывает страдание. Но это происходит потому, что человек встречается с миром объектов и лишь изредка прорывается к миру существ. Во мне самом есть много чуждого мне, не моего («Es» Фрейда). И это чуждое мне во мне самом есть источник страданий. Борьба за реализацию личности есть борьба против чуждого во мне, порабощающего меня. Во мне должен был бы присутствовать весь Божий мир, и вместо него присутствует «не-я», мертвящая объектность. Источник страданий человека двойной – в непреодолимой стене вне его и непреодолимой стене в нем самом, в унизительном рабстве от чуждости мира и еще более унизительном рабстве от самого себя, от того, что есть «не-я», но кажется человеку принадлежащим к его «я». Можно считать несомненным, что большая часть страданий и несчастий связана с поглощенностью своим «я», с ячеством. В пределе это ведет к сумасшествию, которое всегда есть поглощенность своим «я», неспособность выйти из него. Способность к выходу из «я», из поглощенности «я» есть условие реализации личности. «Я» не есть еще личность. Паскаль сказал, что «le moi est ha?ssable».[49] Этого нельзя было бы сказать про личность. Физический и душевный организм человека лишь частично приспособлен к окружающей среде, которая ему всегда угрожает. И можно удивляться, что человек получает возможность устойчиво существовать в бесконечном феноменальном мире, в котором он находит лишь немногие точки опоры и лишь с немногим близким ему встречается. Когда он переживает целый космос как близкий ему, как божественный, то это не этот чуждый ему мир объектов, это уже иной «мир», лежащий за этим миром. Разобщенность же человека с первоисточником жизни, с другими людьми, с жизнью космической порождает страдание. Противоположны же страданию приобщенность, нахождение общности и близости. Смерть есть самое большое страдание, вероятно, потому, что она есть прохождение через момент как бы абсолютной разобщенности, разрыва и уединения. Страданию противоположно гармоническое состояние, т. е. нахождение близости, приобщенность. Величайшее таинство есть таинство Причастия. И оно есть не только человеческое, но и космическое таинство. Для нас остается непонятной судьба человека от рождения до смерти, непонятны выпавшие на его долю страдания. Но это лишь очень малый отрывок судьбы человека в вечности, его прохождения через многие миры. Если мы возьмем один день человеческой жизни, оторванный от предшествующих и последующих дней, то мы мало поймем в происходящем с человеком. Но вся жизнь человека от рождения до смерти есть короткий день в его судьбе перед лицом вечности. — 38 —
|