|
Впрочем, любопытные, наблюдательные и склонные к анализу, греки замечают многое и вокруг себя. Так, Геродот, повествуя о скифах, пишет о неких энареях, женоподобных предсказателях, восприявших свой дар от богини любви: «Энареи — женоподобные мужчины — говорят, что искусство гадания даровано им Афродитой»[205]. Кроме мифов, есть и вполне документальные свидетельства авторитетных исторических персонажей. Вот одно из самых красноречивых. Речь идет о знаменитом «походе 10 тысяч». Вдумаемся. Оторванное от всех баз снабжения, предательски обезглавленное (пригласив на переговоры, персы вырезали всех его командиров), греческое войско, избрав новых, с боями прорывается к морю. Ситуация почти безнадежна, и наступает момент, когда нужно бросить все, что мешает движению… «С наступлением утра <…> решили идти вперед, захватив с собой лишь самое необходимое количество наиболее выносливого вьючного скота и бросив остальной, а также отпустив всех находившихся при войске недавно взятых в плен рабов. Дело в том, что, при своей многочисленности, вьючный скот и рабы замедляли движение вперед, и приставленные к ним люди, которых было немало, не могли участвовать в битвах, а наличие большого числа людей требовало заготовки и транспорта и продовольствия в двойном количестве. Об этом решении оповестили войско через глашатая. После завтрака эллины отправились в путь, а стратеги встали в узком месте дороги, и если замечали что-нибудь, подлежащее оставлению на месте, они отнимали это, а солдаты слушались их, за исключением тех случаев, когда кому-нибудь удавалось скрыть понравившегося ему мальчика или красивую женщину»[206]. На карту поставлена жизнь и свобода, поэтому без сожаления огромные ценности — рабы, скот, всё, что может замедлить движение, бросается на дороге. Но вот «понравившимися мальчиками» не могут поступиться даже в эту трагическую минуту, в условиях смертельной опасности. Нет, это не обычная солдатская похоть, здесь подлинное чувство, готовность к жертвенности. Такое предположение возникает отнюдь не на пустом месте, в действительности и это чувство, и эта жертвенность хорошо известны античному обществу. Об этом говорит Платон: «И если бы возможно было образовать из влюбленных и их возлюбленных государство или, например, войско, они управляли бы им наилучшим образом, избегая всего постыдного и соревнуясь друг с другом; а сражаясь вместе, такие люди даже и в малом числе побеждали бы, как говорится, любого противника: ведь покинуть строй или бросить оружие влюбленному легче при ком угодно, чем при любимом, и нередко он предпочитает смерть такому позору; а уж бросить возлюбленного на произвол судьбы или не помочь ему, когда он в опасности, — да разве найдется на свете такой трус, в которого сам Эрот не вдохнул бы доблесть, уподобив его прирожденному храбрецу?»[207] — 100 —
|