|
...божество, позволив человеку вкусить сладости жизни, оказывается при этом завистливым [2]. 2 Там же. С. 328. Геродот, однако, в отличие от Софокла, не возвращается к почитанию богов в возвышенном мифическом настрое. Он остается «на путях своего полупросветительного плюрализма» [1]. В этом смысле жизнь не представляется ему столь пессимистичной, и лишь едва улавливаются нотки скептицизма историка в отношении божественной зависти. Если Геродот так и не выразил своего настроения открыто, то Фукидид, живший всего на поколение позже, вовсе отказывается от этой идеи. Признавая лишь прагматическое объяснение истории, Фукидид не допускает ни сверхъестественного вмешательства в события, ни закона возмездия, ни «зависти богов». Только единственный раз в седьмой книге своей «Истории» упоминает он божественную зависть. Афинский стратег Никий, отмечая состояние полного уныния в армии, обращается к солдатам, стараясь утешить и ободрить их: 1 Лосев А. Ф. Античная философия истории. С. 98. ...и у нас есть основание надеяться, что божество отныне будет милостивее, так как теперь мы заслуживаем скорее сострадания, нежели зависти богов [2]. 2 Фукидид. История. Л., 1981. С. 347. Фукидид, похоже, не разделяет мнения Никия и, вопреки суждению некоторых комментаторов, не относится сочувственно к его попытке поднять дух воинства, прибегая к отжившей свой век теории. Ему вторит Еврипид. Настроенный еще более скептически, он с горечью наблюдает за упадком полисных нравов и восклицает: В людях сила правду осилила: Стыд им больше не свят, и друзей Добродетель меж них не найдет. Ты силен — так и прав, говорят, Гнева божия злой не трепещет... (Ифигения в Авлиде) [3] 3 Еврипид. Трагедии. М., 1980. Т. 2. С. 486. Наконец, полная дискредитация концепции «зависти богов» происходит лишь после того, как ее высмеял в комедии «Плутос» Аристофан. На вопрос старика земледельца Хремила, почему ослеп Плутос, бог богатства отвечает: Зевс ослепил меня, всем вам завидуя. Ребенком я однажды пригрозил ему, Что посещать я стану только праведных, Разумных, честных: он и ослепил меня, Чтоб никого из них я различать не мог. Настолько людям честным он завидует! (Плутос) [4] 4 Аристофан. Комедии. В 2 т. М., 1954. Т. 2. С. 404. Такова в общих чертах метаморфоза античной веры в божественную зависть от Гомера до Аристофана. Но преклонение перед «завистью богов» у греков не исчезает совсем, и, как всякое народное суеверие, оно еще долго будет довлеть над умами людей. Правда, из сферы мифологической зависть перекочевывает в сферу социально-психологическую, став неотъемлемой частью нравственной культуры полиса. «Зависть богов» (phthonos theon) окончательно превращается в «зависть людей» (phthonos anthroроn). В этом наиболее полно раскрывается социологический подход к проблеме зависти как типу социального поведения. Для дальнейшего уяснения этого вопроса рассмотрим проблему взаимодействия зависти и политики в греческой демократии на наиболее ярком примере ее проявления — действии института остракизма. — 98 —
|