|
НАС ВОЗВЫШАЮЩИЙ ОБМАН Стать нравственной личностью означает стать истинно мыслящим. А. Швейцер Вернемся, однако, непосредственно к правдоискательству как к традиции, порожденной спецификой России, ее национального бытия и характера народного самосознания, к вопросам и ответам, загадкам и прозрениям русского правдоискательства. И здесь нельзя не обратиться опять же к А. С. Пушкину. Прежде всего потому, что именно тут истоки многих наших интеллектуально-культурных традиций, впоследствии развиваемых (либо оспариваемых) всеми выдающимися русскими писателями и деятелями культуры. Не меньшее значение имеет и тот факт, что в творчестве гения русской литературы, русской культуры в целом тема правды, мотивы правдоискательства занимали заметное место. И это не могло пройти мимо внимания многих советских писателей, также тяготеющих к данной теме. Не всегда, впрочем, ими выявляется действительно пушкинское отношение к правде, которое, кстати, само по себе таит немало интересных, но неразгаданных тайн. В написанном с сердцем и душевной болью романе «Печальный детектив» Bv Астафьев, страстно и убедительно говоря о постижении правды как высочайшей цели человеческой жизни, тоже обращается к Пушкину. «...Когда великий поэт со стоном воскликнул: «Нет правды на земле, но нет ее и выше!» — он не притворялся, — пишет Астафьев, — он говорил о высшей справедливости, о той правде, которую в муках осмысливают люди и в попытке достичь высоты ее срываются, погибают, разбивают свои личные судьбы и судьбы целых народов, но, как альпинисты, лезут и лезут по гибельно отвесному камню» [1]. 1 Астафьев В. П. Печальный детектив. М., 1986. С. 12. Досадно, однако, что, апеллируя вроде бы непосредственно к идеям Пушкина, писатель все же излагает близко к тексту слова того пушкинского героя, позицию которого сам Пушкин конечно же не разделяет. Ведь это не Пушкин, а его Сальери гневно и с раздражением восклицает: Все говорят: нет правды на земле. Но правды нет — и выше. Для меня Так это ясно, как простая гамма [1]. 1 Пушкин А. С. Поли. собр. соч. В 10 т. М., 1960. Т. 5 С. 357 И как бы ни трактовать личность Сальери, кто бы он ни был — то ли человек, охваченный мещанской завистью к Моцарту, то ли «холодный аналитик», действующий во имя принципа, несомненно одно: отрицание правды не только на земле, но и на небесах нужно Сальери для утверждения собственной «правды», ради которой он и совершает, согласно известной исторической версии, отображенной в пушкинской трагедии, свое злодейство — убивает человека, затмившего и его талант и все вокруг, образ жизни которого не отвечал представлениям Сальери о том, каким должен быть «бессмертный гений...». — 120 —
|