|
Варела так описывает ситуацию со сложностью опубликования идеи автопоэзиса и решающую роль, которую сыграл Хайнц фон Фёрстер в опубликовании первой статьи об автопоэзисе: «Статья была послана в несколько журналов, включая “Science” и “Nature”, но результаты были подобны тому, что произошло с нашей книгой: полное отвержение. Хайнц приехал в Чили зимой 1973 г. и помог нам в значительной степени переписать текст. Он взял этот текст в Соединенные Штаты и сам послал его редактору журнала “Biosystems” (“Биосистемы”), членом редакционного совета которого он был. Статья была встречена резкими комментариями в отзывах, но вскоре после этого была принята и, наконец, опубликована в середине 1974 г. (Varela F., Maturana H. and Uribe R. Autopoiesis: The Organization of Living Systems, Its Characterization and a Model // Biosystems. 1974, Vol.5. P. 187–196)»[312]. Это было первой публикацией идеи автопоэзиса на английском для международной общественности, что привело к тому, что международное сообщество обратило внимание на эту идею. Кроме того, эта статья предвосхищала ту научную область исследований, в которой через двадцать лет, в 1990-х годах, начался настоящий бум исследований. Это искусственная жизнь и клеточные автоматы. Драматичная ситуация, сложившаяся после прихода к власти Пиночета в сентябре 1973 г., вынудила Варелу как активного сторонника Сальвадора Альенде эмигрировать из Чили вместе со своей супругой. Они без промедления выехали из страны с тремя детьми, маленькими чемоданами и сотней долларов в кармане. За последующие два десятилетия он со своей семьей сменил пятнадцать различных жилищ в пяти странах на трех континентах, что, по его собственному признанию, вселило в него дух свободы, мобильности, открытости к различным интеллектуальным веяниям, независимо от тех сторон света, с которых они приходили[313]. Теория автопоэзиса сформировалась, таким образом, в определенном интеллектуальном климате чилийского научного сообщества в начале 1970-х, выразила, по сути, «дух времени», вербализовалась в устах Матураны и Варелы. Она автопоэтично кристаллизовалась в определенной исторической ситуации. Сама логика исторической ситуации в развитии науки подвела к рождению идеи автопоэзиса, научная среда должна была оказаться подготовленной к ее принятию. Ибо, как отмечает Варела, «идеи возникают как движения в исторической сети событий, в которой формируются индивиды, а не наоборот»[314]. А далее наступил совершенно иной этап. Трудности с продвижением и публикацией первой монографии Матураны и Варелы вскоре сменились вниманием к концепции, ее признанием, а потом и широким распространением в научном сообществе. Варела размышляет, почему идея автопоэзиса имела успех: «Что это означает, если идея, подобная идее автопоэзиса, в буквальном смысле, теория клеточной организации, обретает видимые очертания и занимает особое положение за пределами теоретической биологии и начинает воздействовать на отдаленные области знания? Мой ответ заключается в том, что, в конечном счете мы можем только понять этот феномен, поскольку эта идея имеет в качестве подоплеки важную историческую восприимчивость, с которой она соотносится и резонирует. Исторический фон этих тенденций не проявляется сразу как четко очерченный, он становится ясным ретроспективно, ибо идеи, подобно истории, являются возможностями, которые культивируются, а не результатом какого-то механического детерминизма. По прошествии определенного времени автопоэзис занимает привилегированное место, на мой взгляд, благодаря тому, что он ясно и эксплицитно выразил тенденцию, которая сегодня становится уже силой во многих сферах культурного исследования. — 187 —
|