|
1 него, и каждый язык как бы обводит свой народ некоторым кругом, выйти из которого можно лишь настолько, насколько можно в то же время перейти в другой круг. Те, кто считают, что язык возникает из надобностей взаимной человеческой помощи и первоначально ограничен скудным запасом слов, неправильно представляют себе его. Язык возникает из первичной потребности в свободной человеческой общительности (Geselligkeit), и с самого начала простирается на все предметы случайного внешнего восприятия и внутренней переработки. Слова свободно текут из груди человека, и нет ни в какой пустыне орды, у которой не было бы песен. Человек - поющее животное, но при этом связывающее со звуками мысль. Выше было сказано, что воспринимаемые языком мысли становятся для души объектом и постольку оказывают на нее чуждое действие, но объект при этом рассматривался как возникающий из субъекта, а его действие - как обратное воздействие его на субъект. С другой стороны, - с точки зрения общественной природы языка, - если иметь в виду, как язык дается говорящему на нем поколению, надо признать, что язык для него, действительно, чуждый объект, и его действие проистекает из чего-то иного, чем то, на что он воздействует. Таким образом, язык имеет своеобразное существование, которое осуществляется в каждом отдельном случае мышления, но которое в своей цельности от этого последнего независимо. Остановимся на некоторых особенностях влияния каждого из вышеуказанных принципов на образование и развитие языка. Человек исторгает артикулированный звук, основу и сущность всего говорения, его телесное орудие, напором своей души. Поэтому уже в самом первом своем элементе язык основывается на духовной природе человека. Ибо артикулированный звук создается, - и этим он отличается от животного крика и от музыкального тона, - намерением и способностью значить, не вообще что-нибудь значить, а значить нечто определенное, воплощающее в себе то, что мыслится. Его можно описать не со стороны его фактической обусловленности, а только со стороны его порождения, - только это характеризует его своеобразную природу, так как он есть не что иное, как намеренный прием души породить его, и содержит в себе телесного лишь столько, сколько нужно, чтобы сделаться доступным внешнему восприятию. Это его тело, слышимый звук, можно даже вовсе от него отделить и тем еще чище выдвинуть артикуляцию, как это мы и видим у глухонемых. Так как артикуляция покоится на власти духа над своими языковыми орудиями, в силу чего она вынуждена обрабатывать звук соответственно одной из форм собственного действия духа, они, т.е. эта форма и артикуляция, должны встречаться друг с другом в чем-то их связующем. — 277 —
|