|
И уже в Караганде в конце 40-х – начале 50-х гг. занимается создаваемой «по памяти» пейзажной акварелью (сохранилось около четырехсот работ, более ранние его живописные произведения, количеством до двух тысяч, разной техники, от масла до пастели, пропали, как и многие рукописи, все при тех же превратных обстоятельствах его жизни). В своих полотнах Чижевский искусно передал открывшийся ему и как ученому, и как поэту лик земного мира: весь пронизанный не замечаемыми нами вибрациями, взвихренный солнечным электричеством, он как бы смоделирован потоками космических излучений. Александр Леонидович (как и многие мыслители-космисты, и Вернадский, и Циолковский) принадлежал к особому типу естествоиспытателя, можно сказать, архаичному для нашего времени предельной специализации. Научная трезвость, компетентность, экспериментальная и теоретическая строгость – все эти обязательные для настоящего ученого качества – налицо, но вместе и эстетическое и даже своего рода благоговейно-религиозное чувство перед величием и тайной Жизни, неба, солнца, Вселенной. Любой занимающий его объект миря – не престо материал для холодного исследовяния, расчленения и логического вывода, а фрагмент единого многообразного Целого, восчувствуемого и познаваемого максимумом отпущенных природой способностей: и рационально-аналитических, и интуитивно-художественных. Абсолютно прав был крупный советский ученый Д. И. Блохинцев, когда, оценивая многогранную личность и труды Чижевского, утверждал, что «необходимой и неотъемлемой чертой» его «были не столько успехи в той или иной науке, а скорее создание мировоззрения. Наука, поэзия, искусство – все это должно было быть лишь частью души великого гуманиста и его деятельности». С. 312 – 317 А. Л. Чижевский Колыбель жизни и пульсы Вселенной [1] В наши дни в области наук о природе происходит процесс, имеющий огромную важность: применение методов одних наук к другим и синтетическое объединение различных наук воедино. Так все плотнее и плотнее связываются математика, физика, химия, биология и т. д. Но есть области науки, куда с огромными трудностями проникают лучи этого благодетельного синтеза. Ряд наук с огромным упорством отстаивает свою независимость, охраняет свои многолетние позиции и границы, несмотря на все учащающиеся атаки «противников» – накопление новых фактов, открытие новых законов. В то же время где-то в глубоком подполье, в подземных пластах человеческой мысли, мало-помалу накапливаются наблюдения огромной важности и созревают первоначальные порывы грандиозных обобщений будущего. И если кто-то, стоя на поверхности этого оживающего океана, зло и остро смеется над потугами связать мир астрономических и мир биологических явлений, то в глубине человеческого сознания уже много тысячелетий зреет вера, что эти два мира, несомненно, связаны один с другим. И эта вера, постепенно обогащаясь наблюдениями, переходит в знание. Нас перестают уже удивлять самые поразительные факты, самые поразительные открытия. — 269 —
|