|
[...] Аристотель ясно подчеркивал, что именно понятие субстанции, и даже индивидуальное представление о некоторой субстанции, оторванное от любой акциденции, может мыслиться непротиворечиво, в то время как понятие акциденции с логической необходимостью должно включать понятие субстанции, а индивидуальное представление акциденции даже представление индивидуальной субстанции (1, стр. 32). [...] Во всей области н а'ш его сознания не существует никаких априорных созерцаний, как и никаких априорных понятий (1, стр. 44). [...] Истина и добро не могут состоять ни в чем другом, как в возврате к выдвинутому Бэконом и Декартом, а также и вообще докантовской философией требованию основываться ни на чем другом, кроме непосредственно очевидного, и на этой основе допускать в виде гарантированной истины (gesicherte Wahrheit) только то, что стоит с ним в явно необходимой связи (1, стр. 50). Когда мы исследовали логический характер математики, мы обнаружили, что хотя она является чисто аналитической наукой, но не во всяком смысле чисто априорной. Ее понятия, говорили мы, заимствуют все свои элементы из созерцаний, и притом из созерцаний, которые нам дает восприятие. Мы говорили, что для того, чтобы можно было прийти к аподиктическому аналитическому суждению, этому должны предшествовать перцепции и апперцепции, которые не являются чисто ассерторическими суждениями. И то же самое относится к наивысшему аналитическому закону — всеобщему закону противоречия (Kontradiktionsgesetz). Таким образом, можно действительно сказать: самые общие законы достигаются только на путях, проложенных для нас единичным восприятием (Einzelwahrnenmungen). И если всякое восхождение от отдельных ассерторических суждений к общим законам называть «индукцией», то мы должны признать, что принципы всего знания (Wissen) могут быть достигнуты не иначе как через посредство индукции (1, стр. 80). [ИСТИНА И ОЧЕВИДНОСТЬ. СТАТЬИ И ПИСЬМА ПО ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ] [ПИСЬМО К АНТОНУ МАРТИ]« 17 марта 1905 г. [...] Когда я говорил об «имманентном объекте», то слово «имманентный» я добавлял, чтобы избежать недоразумения, потому что некоторые называют объектом то, что находится вне духа. Напротив, я говорю об объекте представления, который принадлежит ему даже в том случае, когда вне духа ему ничто не соответствует. Но это вовсе не мое мнение, что имманентный объект равен «представляемому объект у». [По 645 этому мнению], представление дает [нам] не «представляемую вещь», а «вещь»; следовательно, например, представление лошади есть не «представляемая лошадь», а «лошадь» как (имманентный, ибо только такой и должен называться подлинным объектом) объект. — 520 —
|