|
— Хорошо, Таня. Не буду... Ты права. Спасибо тебе... Когда мы раскрашивали школу, я по-настоящему почувствовал правоту ребят. В каждом вдруг проснулся художник. Поиск нужного цвета, а затем и покраска стен, пола, окон переживались как праздник. — Ой, какой цвет у нас получился. Пойдемте, посмотрите!—звучало то там, то здесь. И столько в этом «ой» было восторга, радости, что невольно хотелось скорее бежать туда, где родилось еще одно чудо. И чудо было. Школа с каждым днем преображалась, расцветала новыми и новыми красками. Не было в ней уголка, класса, которые не отличались бы чем-то особенным, неповторимым. А если бы настоял на своем? Я отнял бы у ребят радость совместного творения красоты, радость самовыражения, радость сопереживания. «Школа—наш родной дом»—право говорить так, сегодня заработано в те дни коллективного творчества. Не в этой ли вместе пережитой радости думать и решать сообща одна из причин сплоченности «Отважного», сила его притяжения?.. Всё по-настоящему. С наступлением ночи, с сигналом трубы «Отбой!» начинает нести службу караул. Караулу мы придавали большое значение, во-первых, потому, что этого требовала обстановка жизни в лесу, во-вторых, потому, что ночные караулы были хорошей школой воспитания ответственности. Не так-то просто нести ночную охрану лагеря. Непроглядная темень ночного леса. Затаив дыхание, вслушивается караул в ночь. И вдруг чьи-то осторожные, едва слышные шаги. Все ближе, ближе... Кто это? Человек? Зверь? Надо предупредить начальника караула. И вот спешит посыльный с тревожной вестью: «На посту № 3 подозрительное движение». Начальник караула с резервной группой прочесывает тревожный участок. Тревога ложная, это... ежик. Ритуал несения караульной службы был у нас тщательно разработан. Мы рассредоточивали посты-засады с таким расчетом, чтобы на территорию лагеря с любой его стороны не мог проникнуть посторонний. Инструктируя караул, дежурный по лагерю всякий раз говорил: — Помните, от вашей бдительности зависит покой товарищей... Игра? Не только. Ребята действительно охраняли лагерь. И их серьезное отношение к караульной службе помогло нам прожить в лесу без ЧП. Однажды заболел водитель нашего автобуса. Еще задолго до отбоя повез я его домой. Обратно к лагерю вернулся около 12 ночи. Не успел я выключить зажигание, как меня осветил яркий луч фонарика. Из темноты раздался тихий голос Гали Богатыревой: «Пароль?» Пароль я не знал... — Ты что, не узнаешь меня? Это я, Михаил Петрович,—попробовал отшутиться. — Пароль — тихо и так же твердо повторила невидимая Богатырева. — 45 —
|