|
- В каждом действительном происшествии есть много подробностей, составляющих часть целого события, но которые, несмотря на это, не имеют значения по отношению к исходной точке. Все части опыта одинаково налицо, но они далеко не все имеют равное значение признаков или доказательств. Нет также на каждой черте ярлычка или билетика с надписью "это важно" или "это мелочь". Не является также интенсивность, живость или рельефность правильным мерилом указующего или доказующего значения. Блестящая вещь может не иметь в данном случае решительно никакого значения, а ключ к пониманию всего дела может быть скромен и скрыт (см. гл. VI). Черты, не имеющие значения, отвлекают; они пытаются предъявлять требования считаться за указание или знак толкования, между тем как существенные черты совсем не появляются на поверхности. Поэтому суждение требуется даже по отношению к положению или явлению, данному чувствам; должно иметь место исключение, отбрасывание, выбор, открытие или освещение. Пока мы не придем к окончательному заключению, выбор и непринятие должны быть пробными или условными. Мы выбираем вещи, которые, как мы надеемся или думаем, являются признаками понятия. Но если они не вызовут представления положения, признающего и включающего их (см. гл. VII), мы снова собираем данные, факты, относящиеся к делу; причем в умственном процессе под фактами, относящимися к делу, мы разумеем те черты, которыми пользуются как доказательствами при выводе заключения или образовании решения. Нельзя дать твердо установленных, постоянных правил для этого акта выбора и отклонения, или утверждения фактов. Быть хорошим судьей значит обладать чувством, определяющим относительное значение различных черт сомнительного положения, как его признаков и истолкований; знать, что опустить, как не имеющее значение, что удалить, как несущественное, что сохранить, как ведущее к выходу, что подчеркнуть, как указание затруднения. Эту способность мы в обычных делах называем умением, тактом, ловкостью; в более важных делах — глубокомыслием, проникновением. Отчасти она инстинктивна или прирожденна, но она представляет также консолидированный результат длительного общения с подобными актами в прошлом. Обладание таким умением схватывать то, что доказательно или значительно, и опускать остальное, является признаком эксперта, знатока, судьи во всяком деле. Милль приводит следующий случай, показывающий, какое значение может иметь не более как образец крайней тонкости и точности, до которых может развиться способность схватывать существенные факторы положения. "Шотландский фабрикант добыл из Англии за очень высокое вознаграждение рабочего красильщика, славившегося составлением очень хороших красок, намереваясь научить тому же других своих рабочих. Рабочий приехал, но его метод смешения составных частей, в котором заключался секрет производимого впечатления, состоял в том, что он брал их пригоршнями, между тем, как обычно их взвешивали. Фабрикант пытался заставить его перевести свою систему пригоршней на соответствующую систему взвешивания, чтобы установить общие принципы его особых приемов. Но человек был совершенно не в состоянии сделать этого, вследствие чего не мог никому передать своего уменья. Из частных случаев своего личного опыта он установил в своем уме связь между красивыми эффектами окраски и осязательными ощущениями при зачерпывании красящих веществ и от этих ощущений он мог в каждом отдельном случае сделать вывод относительно средств, которые нужно употребить и результатов, которые получатся". Долгое размышление над условиями, близкое общение, связанное с сильным интересом, глубокое проникновение во множество связанных опытов приводят к возникновению тех суждений, которые мы называем интуитивными, но это — истинные суждения, так как они основаны на умственном выборе и оценке, причем решение проблемы является контролирующим признаком. Обладание этой способностью составляет отличие артиста от умственного кропателя. — 59 —
|