Жизнь как квеч

Одни меднолобые просто неприятны, другие — преступны. Если вы вожделеете к чему не надо, да еще храните это у себя дома, то можете загреметь в хад гадьё — тюрьму. «Сижу за решеткой в темнице сырой» на идише звучало бы как «Их зиц ин дер насер хад гадьё алейн» . Те, кому удавалось досидеть до конца пасхального седера, знают, что хад гадьё в переводе с арамейского означает «один козленок»; так называется песня, завершающая седер. Считается, что «Хад гадьё» — первое произведение западноевропейской литературы, построенное по принципу «Дома, который построил Джек». Эта песня — аллегорическое изложение еврейской истории; в ней описаны и те события, которые еще не произошли.

Среди возмездий, перечисленных в песне, никакой тюрьмы нет — то, что в идише хад гадьё приобрело такой смысл, связано не с еврейскими обрядами, а с польским языком. Вот один из самых наглядных примеров того, как понятия из нееврейских культур смеха ради переводят на язык еврейских религиозных терминов. Польское козе («коза») на сленге означает «тюрьма». Получился шуточный анти-тайч : польское выражение в «переводе» превращается в известную фразу из лошн-койдеш , которая затем перенимает и сленговое значение польского исходника, — и чем нелепее получается сочетание, тем лучше.

Как мы увидели, идиш может влиять на еврейские ритуалы не меньше, чем ритуалы — на идиш. По традиции на Новый год ашкеназские евреи едят морковь, прося Бога: «Да будет желанием Твоим, Всевышний, чтобы умножились наши заслуги»{39}. Ритуал объясняется тем, что идишский глагол мерн — «умножать», «увеличивать» — пишется и произносится точно так же, как существительное мерн (мн.ч. от мер — «морковь»). Многим идишеязычным евреям знакома эта нехитрая симпатическая магия{40}: сама еда становится символом благословения над едой. Но мало кто понимает, что каламбур — с подвохом, поскольку он заменяет другую, более древнюю и тайную, игру слов. Молитва, которую произносят над морковью, звучит не на идише, а на иврите. На самом деле люди говорят не мерн , а ше-йирбу зехуйосейну , «чтобы наши заслуги умножились». Среди видов пищи, которые Талмуд (трактат Крейсос 6а) предписывает есть на Рош ѓа-Шана, упоминается пажитник — на арамейском рубьо (в современном иврите это слово означает «спаржевая фасоль»). Когда-то евреи ели рубьо , произнося слово с похожим корнем — йирбу , «умножаться». Вероятно, там, где жили ашкеназы, пажитник было сложно раздобыть, а морковь была всегда под рукой. Как бы там ни было, рубьо по звучанию очень похоже на немецкое рюбе (Rübe ) — раньше это слово означало «морковь», в некоторых диалектах это значение сохранилось и сейчас, но в стандартном немецком слово означает «репа». Постепенно смысловая связь между пажитником и «умножением заслуг» забывалась, и рубьо все чаще заменяли на рюбе . Со временем и это слово вышло из употребления, вместо него стали использовать более употребляемое мер (сравните с современным немецким моррюбе (Mohrrübe) — «морковь»), следовательно, ивритское йирбу уже нельзя было обыграть, и пришлось превратить его в идишское мерн . Вот единственный известный истории случай, когда тайч создали ради морковки.