|
Чехлы на мебели, ограниченный доступ в комнату — лишь светские подобия мишнаитского забора вокруг Торы. В психологическом отношении они сродни мехице , отделяющей мужчин от женщин в ортодоксальной синагоге (зачастую она действительно имеет вид ограды{32}). Ночная субботняя служба, которая знаменует окончание Шабата и начало воскресенья, называется ѓавдоле , дословно «разделение» — как будто святость и величие Шабата нужно беречь от греховной светскости воскресенья или вторника. Если Шабат — гостиная, то воскресенье — мальчишка в грязных ботинках, а ѓавдоле — чехол, защитное покрытие для еврейской души. Есть и менее формальные, не связанные с обрядами словесные ограды; они — неотъемлемая часть идиша. Слово леѓавдл , от того же ивритского корня, что и ѓавдоле , означает «разделять», «различать». Оно используется, чтобы подчеркнуть контраст между двумя людьми или предметами, которые стоят рядом в предложении, но ни в коем случае не должны ассоциироваться друг с другом: «Ганди и, леѓавдл , Гитлер — политические деятели XX века»; «корова и, леѓавдл , свинья…» Если в переводе на другой язык заменить «леѓавдл» на «извините за выражение», то фраза прозвучит неестественно, кокетливо. А для идишской речи это слово просто необходимо, его отсутствие чувствуется сразу же. Ганди настолько далек от Гитлера, что одного леѓавдл может быть недостаточно: возможно, вам захочется сказать «леѓавдл бе-элеф ѓавдолес» («разделить тысячей перегородок») или даже «…бе-элеф алфей ѓавдолес» («миллионом перегородок»). Важно не количество оград, а сам акт разделения. Обходя стороной гоев, используя разную посуду для мясного и молочного, вы тем самым включаетесь в рожденную мицвами систему запретов. Вам предстоит вечно решать, что считать своим, а что — чужим, кто есть кто: каждое слово проходит отбор. Тот, кто произносит леѓавдл между «Битлз» и «Фрэнк Синатра», и тот, кто обходится без него, — это, как говорится, две большие разницы. В английском предложении можно вставить слово-перегородку между Ганди и Гитлером, а можно и не вставлять, это личное дело говорящего. Но если разговор идет на идише, то не сказать леѓавдл может только гой — человек, знающий идишские слова, но не понимающий принципов, которые их связывают. Пропустив леѓавдл , говорящий становится по ту — чужую — сторону самой большой ограды: «Благословен ты, Господь Бог наш, Царь Вселенной, за то, что ты не создал меня неевреем». Это благословение произносят каждое утро; оно считается выражением благодарности за возложенные на нас обязательства — мицвы. Поскольку соблюдение мицв есть тахлес («истинная цель») всей человеческой жизни, то йид — взрослый мужчина-еврей — самый привилегированный из людей. У еврейских женщин заповедей меньше, чем у мужчин, а у неевреев их вообще нет. Если личностный потенциал человека тем ниже, чем слабее его связь с Торой и мицвами (иначе между евреем и гоем не было бы никакой разницы), то можно с полным основанием использовать слово йид как синоним слова менч — «человек» (читай: «представитель того же вида, что и я»), — 35 —
|