|
У каждого слова — своя сфера употребления. Если вы хотите послать в чей-то адрес истинно еврейское проклятие, то можете сказать: «зол дир дрейен фарн нопл» (но не «фарн пупик» ) — «чтоб тебя на пупе вертело». Вообразите себе такую картину: ваш пупок — отверстие в центре виниловой пластинки, лежащей на проигрывателе; ваш живот (вместе со всем содержимым) крутится, а остальное тело неподвижно. Теперь уберите из этой картины проигрыватель и представьте, что с такими ощущениями вам придется жить. Видимо, нопл как более «официальный» термин используется здесь потому, что подобные проклятия — нечто вроде злорадных врачебных диагнозов. Если же вы говорите «а данк дир ин пупик» (дословно — «спасибо тебе в пупок») — вот тут нужен именно пупик . Эта фраза переводится примерно так: «Спасибо, что стоял рядом и ничего не делал», «Спасибо ни за что». Мойше Пипик (то есть Моисей Пупок) никогда не станет Мойше Нопл ; это имя нарицательное, означающее «никто», «ноль без палочки», небехл . В переделанном Микки Кацем американском поп-шлягере «You Belong То Ме» есть такие чудесные строки: «Плеск волны и звуки нежных скрипок,/ И с тобою рядом Мойше Пипик»{12}. Но это еще не все. Кроме восточнославянского пупик в идише есть и польский вариант того же слова — пемпик , так называют маленького упитанного человечка, похожего на пожарный гидрант. На польском же это слово означает только «пупок»; возможно, полученное в идише значение — свидетельство того, что среди восточноевропейских евреев преобладают выпуклые, а не втянутые пупки. Нопл, пупик и пемпик — примеры того, как значение слова сужается из-за обилия синонимов. Когда понадобилось как-то назвать пупок, идиш вдруг обнаружил, что у него embarras de richesses[10], и решил воспользоваться этим излишком. Однако славянские языки не только принесли в идиш новые оттенки лексических значений, но и изменили уже существующие выражения (в том числе взятые из нееврейских культур). Прекрасный пример тому — одна из популярнейших еврейских идиом, бобе-майсе («чепуха на постном масле», «враки»). Сейчас мы увидим, как западный идиш «обработал» романский материал и как потом славянские языки «обработали» их обоих. Бобе (часто произносится как бубе ) означает «бабушка», а майсе — «история», «сказка»; то ли быль, то ли небыль. Удивительное сходство идишского бобе-майсе с английским old wives’ tales (дословно — «сказки старых женщин») и русским «бабушкины сказки» — просто случайность, поворот еврейской истории. Эта поговорка «стала бабушкой» не сразу, а в очень почтенном возрасте. До этого она звучала как Бове-майсе , «сказка о Бове». Бове — идишский вариант имени Бово, а оно, в свою очередь, — итальянский вариант английского и англо-норманнского Бевис{13}. Сэр Бевис из Хэмптона, наряду с сэром Ланселотом и Робином Гудом, — сказочный рыцарь, герой средневековых боевиков, которые когда-то были главными произведениями народной литературы. Судя по всему, изначально повесть о Бове была написана на англо-норманнском (диалект французского языка, который в 1066 году принесли в Англию норманны-завоеватели), потом переведена на английский, а еще позже — на другие языки, включая итальянский. Бевис никогда не был такой звездой, как рыцари Круглого стола, но у него были свои поклонники — и, судя по среднеанглийской{14} версии поэмы, он их заслужил. Человек, который приехал в Лондон (где в то время проживало около 5000 человек) и убил 32000 горожан, причем помогали ему только два сына-близнеца и воинственная лошадь по имени Арондель, — самый настоящий Стивен Сигал четырнадцатого века, а то и Шварценеггер или Сталлоне. — 18 —
|