Законодатели

– За тебя, Земля, бывшая нашей колыбелью, вознесем, друзья, молитву и прольем слезу.

По его примеру все встали, и на глазах многих действительно показались слезы. Слова Нарайяны пробудили тысячи далеких воспоминаний; много дорогих теней восстало из пучины прошлого, и всколыхнулись сердца людей, волею судьбы выброшенных из среды заурядного человечества.

– Признательность – это благороднейшее из качеств и необходимый долг человека. Пропоем же вечную память нашей родной колыбели и пусть дойдут до нее наполняющие сердца наши чувства любви и благодарности; пусть согреют они и утешат там тех, кто искупает на мертвой Земле свое безумное возмущение против Создателя и Его незыблемых законов, – произнес Эбрамар.

На этот раз пение магов вылилось в бурю глубоких захвативших душу звуков. Из всех их исходили потоки огня и ослепительного света, уплотнившиеся в виде раскаленного шара, который, подобно комете, треща и выбрасывая снопы искр, устремился в пространство по направлению к далекой, окутанной темными тучами, лишенной света и тепла Земле, страшной темнице отверженных.

Известие о помолвке Нарайяны с Уржани быстро разнеслось между обитателями божественного города и среди землян; но для Абрасака оно явилось громовым ударом и в первую минуту совершенно подавило его. Судьба отдавала обожаемую им женщину его спасителю, благодетелю и посвятителю, у которого ему предстояло ее похитить. Сначала он устыдился и почувствовал угрызения совести за такую неблагодарность; но доброе побуждение растаяло, как воск на солнце, когда он увидел жениха с невестой, которых должен был поздравить вместе с другими учениками.

При взгляде на Уржани в душе его закипела буря, и Нарайяна ничего не заметил только вследствие своего ослепления и рассеянности. Что же касается невесты, то она даже не взглянула на Абрасака, затерявшегося в толпе других учеников и быстро скрывшегося. Зато, вернувшись к себе, он дал волю полному отчаянию и бешенству; закипели все гнездившиеся в его душе недобрые побуждения, заглушая угрызения совести, благодарность и стыд. Когда же по прошествии нескольких часов он встал смертельно бледный, но спокойный, то в глазах его, сверкавших злым огнем, и в жестокой складке стиснутых губ читалась непреклонная решимость.

Он решил бежать как можно скорее и с лихорадочной поспешностью стал готовиться к отъезду. Еще на Земле он был превосходным наездником, а в новом мире приручил одного из крылатых драконов – великолепное, совершенно черное животное, которое, как собака, слушалось его, понимая каждый его жест и слово. На нем он очень любил совершать воздушные поездки в пределах разрешенной местности; но этого было мало, и ему хотелось быть вооруженным для предстоящей борьбы с магами. Поэтому он заблаговременно и понемножку похищал у Нарайяны те из магических предметов, которые могли бы ему понадобиться и не стесняли бы своими размерами.