|
Погребальный костёр догорел и на поле, где ещё недавно сошлись в немыслимой битве два народа, опустилась ночь. Войско расположилось на отдых. У многих костров веселились воины, празднуя победу над варварами. Они уверовали, что счастливая звезда их повелителя не закатилась, как они думали вначале, когда вторглись в эти проклятые степи, а сияет всё ярче. И нет такого народа, который не лёг бы под копыта коня их повелителя. &&& Ни единой слезинки не выкатилось из глаз Томирис, когда она выслушала царского посланника. Губы её были плотно сжаты, пальцы, обхватившие подлокотники трона, побелели. Два персидских воина, которые принесли горестные вести, поразились выдержке этой женщины, посмевшей встать на пути их повелителя. Выслушав, она встала, и гневно сверкая глазами, на дне которых затаилась боль, произнесла: -Вот моё слово вашему царю. Кровожадный Кир! Не кичись этим своим подвигом. Плодом виноградной лозы, которая и вас также лишает рассудка, когда вино бросается в голову и когда вы, персы, начинаете извергать потоки недостойных речей, – вот этим-то зельем ты коварно и одолел моего сына, а не силой оружия в честном бою. Я внимательно выслушала твоего посланника, а теперь послушай ты моего доброго совета: выдай тело моего несчастного сына и уходи из моей земли. После того, как тебе нагло удалось погубить третью часть войска массагетов, не думай, что таким же обманом тебе удастся покорить всё моё царство! Если же ты этого не сделаешь, то клянусь тебе богом Солнца, владыкой массагетов, я действительно напою тебя кровью, как бы ты ни был ненасытен! Выслушав царицу, посланники отбыли к своему владыке. А на великую степь опустились чёрные дни. В каждом кочевье оплакивали убитых и проклинали ненавистных персов, призывая на их головы гнев богов. Вскоре вернулись остатки саков-тиграхаудов, привезя своего бездыханного вождя. Томирис постояла у ложа умирающего Кадуя. Боги уже полностью завладели его сознанием, и он никого не узнавал. Врачеватели и маги продолжали, по приказу царицы, колдовать над ним, стараясь вернуть к жизни. Массагеты не собирались сдаваться. Царица опять разослала во все стороны гонцов и стала собирать под свои стяги воинов свободных племён. Когда Кир выслушал вестника, он ничего не сказал. Только гневная складка легла около губ царя. «Мне вздумала грозить женщина! — зло думал он. — Мне, владыке стольких стран! Я прошел столько дорог, покорил столько городов и племен. А что она мне предлагает? Я должен уйти, испугавшись её угроз. Глупая женщина!» — 130 —
|