Эффект Геллера

Кстати, игрой воображения можно отчасти объяснить и некоторые несуразицы и несоответствия в книге Андриа Пухарича «Ури», вышедшей в 1974 году. Он включил в нее много материала о сверхземных силах, которые, по его предположению, контролировали меня. Хотя многие страницы книги — это точный и правдивый пересказ реальных фактов, многие читатели были основательно сбиты с толку, введены в заблуждение, читая страницы, посвященные космическим фантазиям. Признаюсь, что и мне они доставили немалые затруднения. Нельзя забывать, что весь этот фантастический материал был получен под гипнозом, и я, конечно, не могу отвечать за все, что рисовало мое воображение в этом состоянии. Одна из причин, по которой я решил написать книгу «Моя история», заключалась в том, что мне хотелось изложить собственную версию происходящих событий, хотя нужно подчеркнуть, что существует лишь малая доля вероятности в том, что моя энергия имеет какую-то внеземную связь. Но, несмотря ни на что, мы с Андриа остались близкими друзьями, и я никогда не забуду, как много он сделал для меня и моего успеха.

Я рад, что сегодня ученые проявляют все больше интереса к, казалось бы, ненаучным явлениям, таким, как воображение и фантазия, но вас, наверное, удивит то, что я уже не хочу знать, к каким открытиям и выводам могут прийти ученые, исследуя эти проблемы. В молодости, когда я только обнаружил в себе способности делать вещи, которые другие люди находят необычными, я принял все это как дар природы, как какой-то особый талант и не задавал себе лишних вопросов, а попросту использовал его, не думая о научных объяснениях того, как это я могу заставлять двигаться стрелки часов или угадывать то, о чем думают другие люди.

Потом настало время, когда мне было любопытно узнать, как же эти вещи делаются. Но стоило мне начать всерьез работать с учеными в 1972 году, как я обнаружил, что существует некий защитный барьер между мной и теми, кто желает узнать, как работают мои энергетические силы, как мне удается использовать их. Барьер возник для того, чтобы не допустить никаких объяснений. И каждый раз, когда кто-то проделывал небольшую дырочку в этом барьере и начинал ковыряться дальше, чтобы подвести подо все это какую-нибудь научную теорию, я чувствовал себя под угрозой. Мне было страшно от мысли, что Хал Путхофф, Рассел Тарг или Уилбор Франклин подойдут ко мне однажды и скажут: «Эй, Ури, мы, наконец, выяснили, как ты делаешь это». Мне это вряд ли доставит радость, ведь мой защитный барьер в таком случае будет полностью уничтожен. Это не значит, что я не собираюсь больше показывать свои способности тем ученым, которые просят меня об этом. Я очень уважаю этих людей и восхищаюсь ими, но мне не хочется, чтобы они вторгались слишком глубоко в мою сущность и копошились там в поисках ответов на свои вопросы.